Спящие красавицы

– Нет, – закричала женщина, пытаясь прикрыть собой дочь. – Нет, только не мой ребенок!

Фрэнк повернулся, чтобы защитить свою дочь, и врезал ногой старику в промежность. Тот ахнул и попятился назад. Вторым ударом ноги Фрэнк вышиб у него револьвер. Люди, которые спешили сюда от крыла экстренной помощи, разбегались во все стороны. Старик врезался в двери Женского центра, влетел в фойе, потерял равновесие и рухнул на осколки стекла. Его руки и лицо сочились кровью. Внучка лежала лицом вниз. (Каким лицом, подумал Фрэнк.)

Элейн сжала плечо Фрэнка.

– Пошли отсюда. Это безумие! Надо уходить!

Фрэнк ее проигнорировал. Маленькая девочка все еще пыталась свести счеты с мужчиной, который случайно пробудил ее от неестественного сна. Ей удалось порвать плоть под его правым глазом, и теперь глазное яблоко вываливалось из глазницы, наливаясь кровью. Фрэнк не мог помочь ему, держа Нану на руках. Но мужчина и не нуждался в помощи. Он схватил маленькую девочку здоровой рукой и отшвырнул.

– О нет! Нет! – заголосила ее мать и поползла за дочерью.

Мужчина посмотрел на Фрэнка и произнес будничным голосом:

– Похоже, этот ребенок ослепил меня на один глаз.

Это просто кошмарный сон, подумал Фрэнк. Иначе не назовешь.

Элейн все дергала его за рукав:

– Уходим, Фрэнк! Нам надо идти!

Фрэнк последовал за ней к «аутбэку», с трудом переставляя ноги. Когда проходил мимо женщины, прежде сидевшей у стены, обратил внимание, что маска на лице маленькой девочки восстанавливается с удивительной скоростью. Глаза девочки были закрыты. Ярость как рукой сняло. По лицу разлилась умиротворенность. А потом лицо исчезло под белой оболочкой. Мать подняла девочку и начала покачивать, целуя окровавленные пальцы.

Элейн уже подходила к автомобилю. Она крикнула ему, чтобы не отставал. Фрэнк из последних сил прибавил шагу.

2

Джаред упал на барный стул у кухонной стойки и проглотил, не запивая, две таблетки аспирина из пузырька, который его мать держала у вазочки с мелочью. На столешнице лежала записка от Антона Дубчека по поводу вязов во дворе, с именем древесного хирурга, которого он рекомендовал. Джаред долго смотрел на этот листок. Какому хирургическому вмешательству подвергали деревья? Кто научил Антона Дубчека, почти имбецила, грамотно писать, да еще таким четким, красивым почерком? Он ведь чистил бассейны. Что он мог знать насчет деревьев? Неужели состояние и здоровье двора семьи Норкросс вновь будут иметь какое-то значение? Будет ли Антон продолжать чистить бассейны после того, как все женщины этого мира уснут? А почему, собственно, нет? Мужчинам тоже нравилось плавать.

Джаред потер глаза грязными кулаками и сделал несколько глубоких вдохов. Ему требовалось успокоиться, принять душ, переодеться. Ему требовалось поговорить с родителями. И поговорить с Мэри.

Зазвонил домашний телефон. Звук был странным и незнакомым. Он звонил крайне редко, разве что в годы выборов.

Джаред потянулся к телефону и, конечно, сбросил его на плитки пола по другую сторону кухонной стойки. Трубка разбилась, крышка с треском отлетела, батарейки покатились по полу.

Он пересек гостиную, то и дело хватаясь за мебель, чтобы не упасть, взял другую трубку со столика у кресла.

– Алло?

– Джаред?

– Он самый. – Джаред со вздохом облегчения плюхнулся на кожаное кресло. – Как жизнь, папа? – Едва слова слетели с губ, он понял, до чего это глупый вопрос.

– Ты в порядке? Я звонил тебе на мобильный. Почему ты не отвечал?

Голос отца звучал напряженно, и неудивительно. Едва ли дела в тюрьме шли хорошо. В конце концов, это была женская тюрьма. И Джаред не хотел, чтобы отец тревожился из-за него, по очевидной причине: разразился беспрецедентный кризис, так что у отца хватало забот и без сыновних проблем. Конечно, эта причина была мнимой, а настоящая состояла в том, что ему было стыдно. Эрик Бласс надрал ему задницу, его телефон сломали, а перед тем как захромать домой, он лежал в кювете и плакал. Об этом он точно не хотел говорить отцу. Но не хотел и говорить, что все хорошо, потому что это была неправда. И ему не хотелось, чтобы его спрашивали, как он себя в связи со всем этим чувствует. Как он себя чувствовал? Хреново.

– В школе я упал с лестницы. – Джаред откашлялся. – Не смотрел под ноги. Разбил мобильник, поэтому ты не мог до меня дозвониться. Извини. Я думаю, гарантия еще не закончилась. Схожу в «Верайзон» и…

– Ничего не сломал?

– Вообще-то сильно вывихнул колено.

– Это все? Только колено? Скажи мне правду.

Джаред задался вопросом, мог ли отец что-то знать. Вдруг кто-то видел случившееся? От этой мысли ему скрутило желудок. Он догадывался, что сказал бы отец, если бы знал: сказал бы, что любит его, что Джаред не сделал ничего плохого; сказал бы, что плохо поступили другие парни. И да, отец захотел бы убедиться, что Джаред осознает свои чувства.

– Разумеется, все. С чего мне лгать?