Спящие красавицы

– Если вы здесь, потому что прочитали в Интернете сообщения о противоядии или вакцине, идите домой! На текущий момент нет ни противоядия, ни вакцины! Повторяю, НА ТЕКУЩИЙ МОМЕНТ НЕТ НИ ПРОТИВОЯДИЯ, НИ ВАКЦИНЫ!

Это сообщение воспринялось криками ужаса, но никто не сдвинулся с места. Более того, все новые и новые люди входили в двери, быстро заполняя оставшиеся пустоты.

Элейн повернулась, ее лицо блестело от пота, глаза безумно сверкали, в них стояли слезы.

– Женский центр! Мы можем отнести ее туда!

Она принялась пробираться к дверям, опустив голову, выставив вперед руки, расталкивая людей. Фрэнк последовал за ней с Наной на руках. Нога Наны задела мужчину, который держал на руках девушку-подростка с длинными светлыми волосами и неразличимым лицом.

– Поосторожнее, приятель, – заметил мужчина. – Это наша общая беда.

– Сам будь поосторожнее, – огрызнулся Фрэнк, протискиваясь на улицу, в его голове вновь вспыхивала надпись, как на экране поврежденного компьютера:

мой ребенок мой ребенок мой ребенок

Потому что сейчас ничего не имело значения, кроме Наны. Ничего на всей Божьей зеленой Земле. Он сделает все, что нужно сделать, лишь бы ей полегчало. Он отдаст жизнь, если это потребуется для ее спасения. И если это безумие, он не хочет быть разумным.

Элейн уже пересекала лужайку. У флагштока, привалившись к нему спиной, сидела женщина. Она держала младенца у груди и выла. Фрэнк узнал этот звук: так выла собака со сломанной капканом лапой. Когда Фрэнк проходил мимо, женщина протянула к нему младенца, и он увидел свисавшие с затылка белые нити.

– Помогите нам, – крикнула она. – Пожалуйста, мистер, помогите нам!

Фрэнк не ответил. Он смотрел в спину Элейн. Та направлялась к одному из зданий на другой стороне Хоспитал-драйв. Белая по синему надпись на фасаде гласила: «ЖЕНСКИЙ ЦЕНТР. АКУШЕРСТВО И ГИНЕКОЛОГИЯ. ДОКТОРА ЭРИН ЭЙЗЕНБЕРГ, ДЖОЛИ СУРЭТТ, ДЖОРДЖИЯ ПИКИНС». Перед дверью сидели несколько людей, которые привезли заболевших родственников, но лишь несколько. Хорошая идея! Они часто приходили Элейн в голову, когда она переставала его доставать… Только почему они сидели? Это было странно.

– Поторопись! – крикнула Элейн. – Поторопись, Фрэнк!

– Я тороплюсь… как могу… – Он уже тяжело дышал.

Она смотрела куда-то вдаль.

– Нас увидели! Мы должны их опередить!

Он оглянулся. Толпа надвигалась на них, пересекая лужайку, огибая брошенный на ней «аутбэк». Первыми шли те, кто нес на руках маленьких детей или младенцев.

Жадно хватая ртом воздух, он проковылял по дорожке за Элейн. Ветерок шевелил белую оболочку на лице Наны.

– Зря торопитесь, – сказала женщина, прислонившаяся к стене здания. Ее лицо и голос выдавали крайнюю усталость. Широко расставив ноги, она прижимала к себе маленькую девочку, того же возраста, что и Нана.

– Что? – спросила Элейн. – О чем вы говорите?

Но Фрэнк уже прочитал надпись на листе бумаги, прикрепленном к двери изнутри: «ЗАКРЫТО ПО ПРИЧИНЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ СИТУАЦИИ С АВРОРОЙ».

Глупые трусливые врачи, подумал он, когда Элейн схватилась за ручку двери и дернула. Глупые эгоистичные трусливые врачи. Вам следовало открыться по причине чрезвычайной ситуации с Авророй.

– У них, наверное, свои дети, – сказала женщина с маленькой девочкой. Под ее глазами темнели мешки. – Нельзя их винить.

Я их виню, подумал Фрэнк. Виню так, что готов убить.

Элейн повернулась к нему:

– Что нам делать? Куда теперь ехать?

Прежде чем он успел ответить, нахлынула толпа от крыла экстренной помощи. Седой мужчина с перекинутым через плечо ребенком – наверное, внучкой – грубо оттеснил Элейн от двери, чтобы самому попытаться ее открыть.

Далее – очень быстро – произошло неизбежное. Мужчина сунул руку под незаправленную рубашку, выхватил из-за ремня оружие, нацелил в дверь и выстрелил. Даже на открытом воздухе грохот был оглушительным. Осколки стекла полетели внутрь здания.

– И что у нас теперь закрыто? – спросил седой мужчина пронзительным, срывающимся голосом. Крохотный осколок стекла торчал из его щеки. – Что у нас теперь закрыто, говнюки?

Он поднял оружие, чтобы выстрелить снова. Люди попятились. Мужчина, державший девочку в вельветовом комбинезоне, споткнулся о вытянутые ноги женщины, прислонившейся к стене, выставил перед собой руки и выпустил свою ношу. Девочка грохнулась оземь. Отец упал рядом с ней, и его пальцы порвали паутину на лице дочери сидящей женщины. Глаза дочери мгновенно открылись, она выпрямилась. Лицо превратилось в гоблинскую маску ненависти и ярости. Наклонившись к ладони мужчины, она откусила ему пальцы и выскользнула, словно змея, из рук матери, чтобы вонзить большой палец в его правую щеку, а остальные – в левый глаз.

Седой старик развернулся и нацелил оружие – длинноствольный револьвер, как показалось Фрэнку, старинный – на извивающегося, скалящегося ребенка.