Спящие красавицы

Что выводило Иви из себя в этой компьютерной игре, так это синие звезды. Разноцветные треугольники, звезды и огненные шары спускались по экрану. Требовалось собрать цепочку из четырех огненных шаров, чтобы взорвать одну сверкающую синюю звезду. Другие элементы вспыхивали и исчезали, если их собирали в линию, но сверкающие синие звезды, вероятно, изготавливались из какого-то несокрушимого материала, который могла уничтожить только жгучая сила огненных шаров. Не могла Иви уловить и смысла в названии игры: «Растущий город».

Она находилась на пятнадцатом уровне, балансируя на грани гибели. Появилась розовая звезда, потом желтый треугольник, а потом – наконец-то, мать твою – огненный шар, который Иви попыталась увести влево, к цепочке из трех огненных шаров, уже собранной около синей звезды, блокировавшей часть экрана. Но тут появился зеленый треугольник смерти, и для нее все закончилось.

«СОЖАЛЕЕМ! ВЫ УМЕРЛИ!» – запульсировала надпись на экране.

Иви застонала и швырнула мобильник Хикса на дальний край тюремной койки. Ей хотелось оказаться как можно дальше от этой дьявольской хреновины. Разумеется, со временем хреновина вновь притянет ее. Иви видела динозавров. Смотрела на великие леса Америки глазами странствующего голубя. С потоком песчаной бури влетала в саркофаг Клеопатры и касалась лица знаменитой мертвой королевы жучьими лапками. Драматург, умный англичанин, однажды написал об Иви забавные, пусть и не совсем верные слова: То бабка-повитушка чар волшебных; / Является она к нам невеличка / И вся-то в камень перстня поместится; / Везут ее атомчики в запряжке / Вдоль по носам мертвецки-спящих смертных…[46]

Но ее волшебных сил хватало лишь до пятнадцатого уровня игры «Растущий город».

– Знаешь, Джанетт, говорят, реальный мир жесток и глуп, но эта маленькая машинка… эта маленькая машинка – веский аргумент в пользу того, что технический прогресс гораздо хуже. Технический прогресс и есть, по моему мнению, настоящий «Растущий город».

7

Джанетт была неподалеку, мерила шагами короткий коридор крыла А. Похоже, теперь она стала старшей бесконвойной. Собственно, она была единственной бесконвойной, однако Джанетт внимательно слушала все, что говорилось на занятиях о жизни после тюрьмы: составляя резюме, очень важно выставлять все свои достижения в лучшем свете и позволить человеку, принимающему решение, самому определить, что имеет значение. Звание старшей бесконвойной принадлежало Джанетт.

Пока четверо оставшихся дежурных патрулировали крылья Б и В, осматривая периметр, доктор Норкросс попросил Джанетт приглядывать за двумя оставшимися заключенными, если ему потребуется отойти.

– Конечно, – ответила Джанетт. – Я не занята. Мебельный цех закрылся.

Работать ей нравилось. Работа отвлекала от ненужных мыслей.

Она шаркала по коридору. Впереди, за тройным зарешеченным окном в западной стене, серело утро. Лужи воды стояли на беговой дорожке. Поля напоминали болота.

– Никогда не любила видеоигры, – сказала Джанетт. Ей потребовалось время, чтобы сформулировать ответ. Она не спала девяносто шесть часов.

– Еще одно свидетельство того, что у тебя прекрасный характер, дорогая.

Тут в дискуссию вступила Энджел, занимавшая соседнюю камеру:

– Прекрасный характер? У Джанетт? Что за чушь. Она завалила своего гребаного мужа, знаешь ли. Зарезала. И не ножом, как сделал бы нормальный человек. Отверткой, так, Джанетт? – Энджел-рэпер исчезла. Энджел-деревенщина вернулась. Джанетт решила, что для рифм Энджел слишком устала. И хорошо. Энджел-деревенщина раздражала меньше и была более (Джанетт порылась в памяти в поисках слова)… более естественной.

– Я знаю, Энджел. И ставлю ей это в заслугу.

– Жаль, что она не позволила мне убить тебя, – сказала Энджел. – Я бы добралась зубами до твоего горла. М-м-м. Знаю, что добралась бы.

– Хочешь поиграть на телефоне, Энджел? Джанетт, если я отдам тебе телефон через щель для подноса, ты отнесешь его Энджел? – примирительно спросила Иви.

Ходили разговоры, что красавица в «мягкой» камере – колдунья или демон. Мотыльки вылетали из ее рта: Джанетт это видела. Но кем бы ни была Иви, едкие насмешки Энджел пробивали ее броню.

– Готова спорить, я бы смогла заставить тебя проглотить этот телефон, – сказала Энджел.

– Спорим, не смогла бы.

– Смогла.

Джанетт остановилась у окна, положила ладонь на стекло и навалилась на него. Она не хотела мечтать о сне – и не могла не мечтать.

Конечно, тюрьмы были и во сне. Столько раз во сне Джанетт ждала, когда ее выпустят из камеры, и это было так же скучно, как ждать наяву. Но сон был также и пляжем, и волны очищали его каждую ночь, смывая все следы, и золу костров, и песочные замки, и пивные банки, и мусор. Эти очищающие волны уносили в глубины все оставленное на берегу. Сон также был Бобби. Он встречал ее в лесу, выросшем на руинах плохого старого мира, и мир становился лучше.