Читаем Спящие полностью

На свет появляется полбуханки хлеба в целлофане, головка пармезана, чуть тронутая плесенью.

Представители отказываются от угощения, чего не скажешь о Мэй. У хлеба замечательный вкус. Нет, не замечательный – потрясающий.

– А помните, мы как-то продавали снотворное? – оживляется один из представителей с куцей растительностью над верхней губой. – Тогда еще клиент вырубился и проспал сутки.

– Погодите! – Мэтью выпрямляется и багровеет на глазах. – Так вы, ребята, из фармацевтического концерна?

– Собственной персоной, – улыбается «красная рубашка».

Остальные согласно кивают на складных стульях. Они приехали с тем, чтобы заключить договоры на поставку лекарственных препаратов. Следующие слова Мэтью тонут в рокоте вертолета, двор на мгновение озаряется и снова погружается во мрак.

– Даже не верится, что все это происходит по-настоящему. – Одна из женщин качает головой и снова тянется к бокалу.

Мэтью молчит. Он сидит на качелях, скрестив руки на груди, и смотрит в темноту леса.

– Даже не верится, – повторяет женщина.

– А знаете, может, вы и правы. Может, все это не по-настоящему. – Качели мерно поскрипывают в такт движениям Мэтью.

Бедняга! Мэй многое бы отдала, лишь бы оградить его от взгляда, какой женщина бросает на своих коллег. Однако парень либо не замечает, либо ему все равно. Сама Мэй из другой категории женщин – сколько часов они убили на корректировку бровей, на идеальный бледно-розовый маникюр?

– Думаешь, мистификация? – уточняет гостья.

– Вы читали Декарта? – спрашивает Мэтью.

– Чувак, без обид, но избавь нас от вашей общажной белиберды, – вклинивается разговорчивый.

Мэтью умолкает. Мэй чувствует, как в нем разгорается гнев.

– Я, конечно, не специалист, но вот этот стол вполне себе настоящий. – Мужчина барабанит костяшками по столу. Зубы покраснели от вина. – Я не специалист, но мы видим одно и то же небо, вполне себе настоящее.

Мэтью откидывается на спинку качелей и улыбается, однако Мэй угадывает за улыбкой боль.

– Тогда другой вопрос, – не унимается Мэтью. – Каково вам, ребятам, наживаться на инвалидах? Каково быть частью насквозь прогнившей системы, которая постоянно взвинчивает цены, лишая детей инъекторов и ингаляторов? Взвинчивает просто так, по принципу «почему нет»?

– Обожаю студентов, – ухмыляется первый. – Чувак, поговорим лет через десять.

Мэтью не отвечает и скрывается в доме.

Мэй лихорадочно думает, как поддержать разговор, но на ум приходит только:

– И давно вы работаете вместе?

– Мы? – удивляется одна из женщин. – Да мы познакомились во вторник.

Мэй теряет дар речи. Ей особенно одиноко от очередного напоминания, как быстро другие находят между собой общий язык.

Какая-то представительница засыпает прямо на стуле. Всем сразу становится не по себе, и разговорчивый принимается трясти коллегу за плечо. Камень с души, когда женщина открывает глаза.

Она еще в полусне. Зевает и просит налить вина.

– Мне приснилось все наоборот. Как будто время повернулось вспять, – рассказывает женщина. – Раненый после выстрела вскочил, солдаты начали на него орать. А он перелез через ограждения и растворился в толпе.

Позже представители устраиваются на ночлег в гостиной. На предложение занять спальни отвечают отказом – вопреки всякой логике и предостережениям они решают держаться вместе, словно численность защитит их от недуга. Кому не хватило подушек, подкладывают под голову толстовки. Гости торопятся погасить свет, но не спешат расстаться с сотовыми, экраны причудливо озаряют их лица, пока они распростерлись на спине в ожидании сна.

Мэтью и Мэй задерживаются на веранде. Легкий ветерок из леса колышет китайские колокольчики, те отзываются мелодичным звоном.

– Наверное, нам лучше не ночевать с ними под одной крышей, – шепчет Мэтью.

Из дома доносится приглушенное рыдание – одна из представительниц плачет.

– Устроимся прямо здесь. – Мэтью кивает в темноту двора. – Я нашел в гараже палатку.

Палатка… Мэй снова осознает чудовищность происходящего, как все это не похоже на нормальную жизнь. Нельзя исключать любую, даже самую нелепую возможность.

– Переночуем во дворе, – заключает Мэтью.

Мэй волнуется из-за реакции гостей, однако ее неумолимо тянет разделить желания товарища. Она с радостью соглашается. Вскоре они уже копошатся во дворе, Мэй светит фонариком, пока Мэтью разворачивает полотнище.

Палатка совсем новая, судя по запаху, ее ни разу не вынимали из упаковки, чего не скажешь о тех, которыми пользуются родители Мэй, – запылившихся и протертых от многолетнего использования.

– Чертовы буржуи, – ворчит Мэтью. – Напокупают всякого дерьма, а оно потом валяется без дела.

Интересно, откуда он родом, этот паренек в застиранной толстовке и с поношенным рюкзаком?

– А о чем ты говорил там, на веранде? – шепчет Мэй. Мэтью сосредоточенно изучает инструкцию. – Якобы что все это не по-настоящему.

– Ты наверняка слышала подобное, – отзывается Мэтью, не поднимая головы.

Мэй терпеливо ждет.

– В общем, во сне мы зачастую не осознаем, что спим. Так?

– Так.

Перейти на страницу:

Все книги серии Азбука-бестселлер

Нежность волков
Нежность волков

Впервые на русском — дебютный роман, ставший лауреатом нескольких престижных наград (в том числе премии Costa — бывшей Уитбредовской). Роман, поразивший читателей по обе стороны Атлантики достоверностью и глубиной описаний канадской природы и ушедшего быта, притом что автор, английская сценаристка, никогда не покидала пределов Британии, страдая агорафобией. Роман, переведенный на 23 языка и ставший бестселлером во многих странах мира.Крохотный городок Дав-Ривер, стоящий на одноименной («Голубиной») реке, потрясен убийством француза-охотника Лорана Жаме; в то же время пропадает один из его немногих друзей, семнадцатилетний Фрэнсис. По следам Фрэнсиса отправляется группа дознавателей из ближайшей фактории пушной Компании Гудзонова залива, а затем и его мать. Любовь ее окажется сильней и крепчающих морозов, и людской жестокости, и страха перед неведомым.

Стеф Пенни

Современная русская и зарубежная проза
Никто не выживет в одиночку
Никто не выживет в одиночку

Летний римский вечер. На террасе ресторана мужчина и женщина. Их связывает многое: любовь, всепоглощающее ощущение счастья, дом, маленькие сыновья, которым нужны они оба. Их многое разделяет: раздражение, длинный список взаимных упреков, глухая ненависть. Они развелись несколько недель назад. Угли семейного костра еще дымятся.Маргарет Мадзантини в своей новой книге «Никто не выживет в одиночку», мгновенно ставшей бестселлером, блестяще воссоздает сценарий извечной трагедии любви и нелюбви. Перед нами обычная история обычных мужчины и женщины. Но в чем они ошиблись? В чем причина болезни? И возможно ли возрождение?..«И опять все сначала. Именно так складываются отношения в семье, говорит Маргарет Мадзантини о своем следующем романе, где все неподдельно: откровенность, желчь, грубость. Потому что ей хотелось бы задеть читателей за живое».GraziaСемейный кризис, описанный с фотографической точностью.La Stampa«Точный, гиперреалистический портрет семейной пары».Il Messaggero

Маргарет Мадзантини

Современные любовные романы / Романы
Когда бог был кроликом
Когда бог был кроликом

Впервые на русском — самый трогательный литературный дебют последних лет, завораживающая, полная хрупкой красоты история о детстве и взрослении, о любви и дружбе во всех мыслимых формах, о тихом героизме перед лицом трагедии. Не зря Сару Уинман уже прозвали «английским Джоном Ирвингом», а этот ее роман сравнивали с «Отелем Нью-Гэмпшир». Роман о девочке Элли и ее брате Джо, об их родителях и ее подруге Дженни Пенни, о постояльцах, приезжающих в отель, затерянный в живописной глуши Уэльса, и становящихся членами семьи, о пределах необходимой самообороны и о кролике по кличке бог. Действие этой уникальной семейной хроники охватывает несколько десятилетий, и под занавес Элли вспоминает о том, что ушло: «О свидетеле моей души, о своей детской тени, о тех временах, когда мечты были маленькими и исполнимыми. Когда конфеты стоили пенни, а бог был кроликом».

Сара Уинман

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Самая прекрасная земля на свете
Самая прекрасная земля на свете

Впервые на русском — самый ошеломляющий дебют в современной британской литературе, самая трогательная и бескомпромиссно оригинальная книга нового века. В этом романе находят отзвуки и недавнего бестселлера Эммы Донохью «Комната» из «букеровского» шорт-листа, и такой нестареющей классики, как «Убить пересмешника» Харпер Ли, и даже «Осиной Фабрики» Иэна Бэнкса. Но с кем бы Грейс Макклин ни сравнивали, ее ни с кем не спутаешь.Итак, познакомьтесь с Джудит Макферсон. Ей десять лет. Она живет с отцом. Отец работает на заводе, а в свободное от работы время проповедует, с помощью Джудит, истинную веру: настали Последние Дни, скоро Армагеддон, и спасутся не все. В комнате у Джудит есть другой мир, сделанный из вещей, которые больше никому не нужны; с потолка на коротких веревочках свисают планеты и звезды, на веревочках подлиннее — Солнце и Луна, на самых длинных — облака и самолеты. Это самая прекрасная земля на свете, текущая молоком и медом, краса всех земель. Но в школе над Джудит издеваются, и однажды она устраивает в своей Красе Земель снегопад; а проснувшись утром, видит, что все вокруг и вправду замело и школа закрыта. Постепенно Джудит уверяется, что может творить чудеса; это подтверждает и звучащий в Красе Земель голос. Но каждое новое чудо не решает проблемы, а порождает новые…

Грейс Макклин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги