Читаем Спящие полностью

При звуках дочкиного голоса Кэтрин проникается нежностью ко всему миру, ко всем, кто находится сейчас в больнице. Нежность, словно наркотик, проникает в кровь. Как в тот день, когда малышка появилась на свет.

<p>33</p>

В сердце госпиталя, где первые зараженные спят под чутким присмотром медсестер в защитных костюмах четвертого уровня, на одной из кроватей, под покрывалом, под тонкой тканью больничной сорочки, под гладкой кожей девичьего живота начинает биться крохотное сердечко – потаенное, трепещущее, четырех недель от роду.

Ребекку минуют переживания, какие испытывала бы любая в ее положении – случайно забеременеть в восемнадцать. Ей неведомы паника, отчаяние, мучительная необходимость принимать решение.

Ничто не терзает и Калеба, спящего в десяти футах от матери своего будущего ребенка.

Плод их союза еще слишком мал, чтобы называться зародышем. Однако на головной ткани постепенно проступают черты лица, контуры глаз. Эти глаза запечатлеют все, что предстоит увидеть Ребекке. Формирующиеся каналы вскоре превратятся во внутреннее ухо. Эти уши вберут каждый голос, каждую ноту, каждую каплю дождя, какие предстоит услышать Ребекке. Уже наметилась впадина рта – если мать и ребенок выживут, этот рот непременно спросит, кто такой Бог, зачем нужен ветер и где она была до того, как попала в мамин животик.

В палате гудят и щелкают мониторы. Под шелест униформы врачи с медсестрами снуют взад-вперед, выполняя набившие оскомину процедуры: массаж грудной клетки, щекотание пальцев ног. Безрезультатно. Через зонд в ноздре питательные вещества попадают в горло, а оттуда – в желудок.

Ребекка спит мертвым сном – как выясняется, сознание совершенно не участвует в процессе, который разворачивается у нее внутри, словно подсолнухи, увядающие сейчас на подоконнике.

<p>34</p>

Он спит, когда она спит. Просыпается, когда просыпается она, – шесть, восемь или десять раз за сутки. Каждое пробуждение сопровождается воспоминанием, лихорадочным сопоставлением фактов: Бен остался один с полуторамесячным младенцем.

Куда бы он ни направился, дочка всегда с ним. Лучше сиди дома, твердит он про себя, так безопаснее. Но выходить нужно – за смесью, за подгузниками, за продовольствием, которое раздают в здании старшей школы. Никто не говорит, куда подевалась Энни. Ни диспетчеры в госпитале. Ни солдаты у дверей приемного покоя. Врачи «скорой» в ту ночь – в синих костюмах и белых масках – кладут Энни на носилки, ее пальцы подрагивают, как обычно во сне. Но даже они не в курсе, куда ее повезут.

На следующее утро медсестра – в пластиковых очках и костюме спецзащиты – приходит измерять температуру. Младенец плачет не переставая. Дети всегда чувствуют беду.

Прежняя медсестра больше не возвращается.

Периодически по улице громыхает внедорожник. Проносится «скорая». Соседи совершают редкие вылазки, всякий раз настороженно озираясь по сторонам. Но Бен видит только личико дочери. Слышит только ее плач. Она засыпает только у него на руках, с бутылочкой в обмякшем ротике. Его одежда пропахла мочой, кислым молоком, Бену некогда принимать душ. Некогда умываться. Грязное белье громоздится на полу.

Первое время в гости наведывается коллега Энни с коробками смеси и салфетками.

– Согласись, никто в этом городишке не знает, с чем мы столкнулись. – Голос женщины дрожит, кулаки сжаты. – Все просто тычутся по углам, как слепые котята.

Их с Энни нельзя назвать близкими подругами. Впрочем, за три месяца они толком не успели обзавестись друзьями, поэтому приходится полагаться на любого, кто готов помочь.

Энни, Энни, Энни – имя звучит как молитва, так неестественно, дико не обращаться к жене по тридцать раз на дню. «Только вернись!» – мысленно заклинает Бен.

Каждый день он звонит матери в Огайо. Та порывается прилететь, но Бен шепотом отговаривает ее, пока малышка дремлет у него на груди.

– Зачем? Тебя все равно не пропустят.

К нему возвращается детская потребность в матери, простое желание ее близости.

– Не упирайся ты, я бы приехала сразу, когда Грейси только родилась. Да, попала бы под карантин, зато тебе хоть какая-то помощь, – сокрушается мама. Однако они с Энни твердо решили: никаких родителей, хотя бы на первое время. Теперь Бен осознает – ими двигали подростковые представления о взрослой жизни, жажда независимости.

Иногда Бен устает настолько, что вовсе не прочь уснуть и не проснуться.

В перерывах между кормлением до слуха доносятся обрывки радиосводок: число жертв неуклонно растет. Уже шестьсот человек. Семьсот. В семидесяти милях от Санта-Лоры, в Лос-Анджелесе, закончились маски, люди запасаются продуктами на случай распространения инфекции.

Самые заурядные события приобретают зловещий оттенок. Черный бульдог бегает по улицам без поводка. Где-то неподалеку битый час заливается свистом чайник. Не смолкая журчит вода, словно кто-то упал, поливая лужайку.

На третий день, когда коллега Энни, вопреки обещанию, не появляется и не берет трубку, Бену нет нужды спрашивать почему.

Они с матерью вырабатывают договоренность – Бен будет звонить каждое утро.

– Если не позвоню до восьми, сразу вызывай полицию.

Перейти на страницу:

Все книги серии Азбука-бестселлер

Нежность волков
Нежность волков

Впервые на русском — дебютный роман, ставший лауреатом нескольких престижных наград (в том числе премии Costa — бывшей Уитбредовской). Роман, поразивший читателей по обе стороны Атлантики достоверностью и глубиной описаний канадской природы и ушедшего быта, притом что автор, английская сценаристка, никогда не покидала пределов Британии, страдая агорафобией. Роман, переведенный на 23 языка и ставший бестселлером во многих странах мира.Крохотный городок Дав-Ривер, стоящий на одноименной («Голубиной») реке, потрясен убийством француза-охотника Лорана Жаме; в то же время пропадает один из его немногих друзей, семнадцатилетний Фрэнсис. По следам Фрэнсиса отправляется группа дознавателей из ближайшей фактории пушной Компании Гудзонова залива, а затем и его мать. Любовь ее окажется сильней и крепчающих морозов, и людской жестокости, и страха перед неведомым.

Стеф Пенни

Современная русская и зарубежная проза
Никто не выживет в одиночку
Никто не выживет в одиночку

Летний римский вечер. На террасе ресторана мужчина и женщина. Их связывает многое: любовь, всепоглощающее ощущение счастья, дом, маленькие сыновья, которым нужны они оба. Их многое разделяет: раздражение, длинный список взаимных упреков, глухая ненависть. Они развелись несколько недель назад. Угли семейного костра еще дымятся.Маргарет Мадзантини в своей новой книге «Никто не выживет в одиночку», мгновенно ставшей бестселлером, блестяще воссоздает сценарий извечной трагедии любви и нелюбви. Перед нами обычная история обычных мужчины и женщины. Но в чем они ошиблись? В чем причина болезни? И возможно ли возрождение?..«И опять все сначала. Именно так складываются отношения в семье, говорит Маргарет Мадзантини о своем следующем романе, где все неподдельно: откровенность, желчь, грубость. Потому что ей хотелось бы задеть читателей за живое».GraziaСемейный кризис, описанный с фотографической точностью.La Stampa«Точный, гиперреалистический портрет семейной пары».Il Messaggero

Маргарет Мадзантини

Современные любовные романы / Романы
Когда бог был кроликом
Когда бог был кроликом

Впервые на русском — самый трогательный литературный дебют последних лет, завораживающая, полная хрупкой красоты история о детстве и взрослении, о любви и дружбе во всех мыслимых формах, о тихом героизме перед лицом трагедии. Не зря Сару Уинман уже прозвали «английским Джоном Ирвингом», а этот ее роман сравнивали с «Отелем Нью-Гэмпшир». Роман о девочке Элли и ее брате Джо, об их родителях и ее подруге Дженни Пенни, о постояльцах, приезжающих в отель, затерянный в живописной глуши Уэльса, и становящихся членами семьи, о пределах необходимой самообороны и о кролике по кличке бог. Действие этой уникальной семейной хроники охватывает несколько десятилетий, и под занавес Элли вспоминает о том, что ушло: «О свидетеле моей души, о своей детской тени, о тех временах, когда мечты были маленькими и исполнимыми. Когда конфеты стоили пенни, а бог был кроликом».

Сара Уинман

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Самая прекрасная земля на свете
Самая прекрасная земля на свете

Впервые на русском — самый ошеломляющий дебют в современной британской литературе, самая трогательная и бескомпромиссно оригинальная книга нового века. В этом романе находят отзвуки и недавнего бестселлера Эммы Донохью «Комната» из «букеровского» шорт-листа, и такой нестареющей классики, как «Убить пересмешника» Харпер Ли, и даже «Осиной Фабрики» Иэна Бэнкса. Но с кем бы Грейс Макклин ни сравнивали, ее ни с кем не спутаешь.Итак, познакомьтесь с Джудит Макферсон. Ей десять лет. Она живет с отцом. Отец работает на заводе, а в свободное от работы время проповедует, с помощью Джудит, истинную веру: настали Последние Дни, скоро Армагеддон, и спасутся не все. В комнате у Джудит есть другой мир, сделанный из вещей, которые больше никому не нужны; с потолка на коротких веревочках свисают планеты и звезды, на веревочках подлиннее — Солнце и Луна, на самых длинных — облака и самолеты. Это самая прекрасная земля на свете, текущая молоком и медом, краса всех земель. Но в школе над Джудит издеваются, и однажды она устраивает в своей Красе Земель снегопад; а проснувшись утром, видит, что все вокруг и вправду замело и школа закрыта. Постепенно Джудит уверяется, что может творить чудеса; это подтверждает и звучащий в Красе Земель голос. Но каждое новое чудо не решает проблемы, а порождает новые…

Грейс Макклин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги