Совершенный изьян

— Чего-то мне это напоминает. — Пётр бросил в окно недокуренную сигарету. — Так, всё! Посидели и хватит. Трогаемся. Закрывай дверь.

— Мир перестаёт существовать, — продолжала Катя. — А Джи Лю борется с тьмой. Она путешествует по мирам, и только благодаря ей… благодаря ей…

— Как же она борется с тьмой?

— Светом, конечно! — Катя резко повернулась, расправив плечи. — Ты что, дурак?

Она наконец затащила ноги в салон и, поёрзав в кресле, захлопнула дверь.

— Джи Лю способна создавать свет, который выжигает тьму!

— Занимательно, — хмыкнул Пётр. — Путешествует по мирам, прогоняет тьму. Несёт свет и… любовь.

— Свет и любовь, — тихо повторила Катя.

Пётр выкрутил до упора руль, коснулся педали газа, и фургон, перекосившись, сполз с тротуара. Их качнуло, и Катя судорожно вцепилась в ремень безопасности.

— Только потише! — застонала она. — А то я не выдержу!

— Хорошо.

Пётр развернулся через сплошную и покатил с пешеходной скоростью по совершенно чёрной улице. Фары еле светили.

— Ты всё же сходи к врачу, — сказал он. — К этому, который по шунтам. Раньше-то было уже такое? Это не…

— Ой, да отвяжись ты! — поморщилась Катя. — Не было у меня ничего такого! Никогда не было. Просто я…

— Просто что?

— Поехали! — взмолилась Катя. — Не мучай меня!

— Мы едем, — сказал Пётр, вглядываясь в темноту.

2.15

Пётр жевал пищевой брикет со вкусом говядины — сочный и жирный, как настоящее мясо — и просматривал скользящие над кухонным столом карточки с названиями шардов. Адрес заброшенного дома с виртуальной инсценировкой убийства нигде не упоминался, словно его нарочно стёрли из сети. Даже машина времени ничего не показывала. Когда Пётр убрал из поисковой строки номер дома, то робот с ощутимой задержкой, как если бы пинг вновь начал сходить с ума, выдал удручающе невнятные результаты.

Шарды. Сто двадцать три упоминания.

Пётр пролистывал пальцем блестящие карточки. Некоторые открывал наугад.

Бессодержательный ролик о мёртвом городе, снятый на манерно трясущуюся камеру. Замогильный голос, нарочито хриплый и наверняка искусственно состаренный, вещал о том, что город — это единый организм, но невероятно огромный — так, что даже умирать начинает по частям. Центральные районы — лёгкие, сердце, голова — ещё живы, по венам струится свет, а окраины давно умерли и разлагаются. Метафора была не лишена смысла, но ничего полезного в этом любительском фильме не содержалось и, досмотрев примерно до половины, Пётр смахнул его в сторону, как мусор.

На другом шарде кто-то подрядился нарисовать трёхмерную карту районов за последним кольцом, но не успел или передумал, поэтому на карте были прочерчены лишь переплетающиеся полоски дорог, половина из которых к тому же обрывалась на полпути, как в дешёвой симуляции, когда можно упереться в невидимую стену и увидеть край мира.

На ещё одном шарде пользователь решил назвать себя в честь заброшенной улицы. Пётр оживился, стал искать этого пользователя через машину времени, но та выдала лишь ворох сообщений, состоящих из кривляющихся рожиц, да длинные цифры бессмысленных статистик — кто и сколько времени провёл во всяких сетевых играх.

Всё было бессмысленно.

Пётр доел брикет и промочил горло ледяной водой из-под крана. Гранёная бутылка с китайским пойлом на столике притягивала взгляд. Он коснулся её пальцем и тут же отдёрнул руку, как обжёгшись.

Новый поиск.

Робот задумался и нехотя рассыпал над столом сверкающие карточки. Пётр теперь искал упоминание улицы вместе с ником Кати. На первом же шарде в результатах поиска высветилось сообщение — без рожиц и прочих спецэффектов, — в котором некто под именем «MyPerennialBody» предлагал устроить рейд за последним кольцом. Рейд заканчивался на искомой улице. Сообщение старое, удалённое с шарда. Найдено через машину времени.

Пётр налил в стакан воды из-под крана, сделал резкий глоток — так, словно пил водку — и вернулся за стол. Теперь он дал роботу новое задание — поиск по комбинации названия улицы и слова «рейд».

Результатов было много.

Номер дома, впрочем, нигде не встречался, и все найденные сообщения — состоящие сплошь из рожиц и иероглифов — не поддавались расшифровке, как будто их авторы пользовались особой тайнописью, чтобы о задуманных ими «рейдах» не смог узнать никто чужой.

Разбирать эту информацию без Кати не имело смысла.

Пётр закрыл поисковик и вышел в гостиную. Дзынь валялся на столе. Рядом с ним стоял стакан с кристаллом.

По стене заскользила синяя тень, метнулась к потолку и снова прыгнула вниз, застыв в метре над полом.

Выцветшая улица внизу была тусклой и пустой, подёрнутой серой рябью. За окном начиналось безвоздушное пространство. В домах не горело ни одно окно, как в мёртвых районах. Фонари, едва заметные — тонкие серые полоски на фоне черноты — слепо склонялись над проезжей частью.

Пётр вздохнул. От духоты болела голова.

Он коснулся синего пятна пальцем. Провёл по шершавой стене ладонью, точно пытался нащупать невидимый переключатель, вырубить это возникшее из ниоткуда цветное гало.

Пятно не исчезало.