Сороковник. Книга 4

Им удаётся добраться до костра, собрать перепуганных лошадей… и наткнуться на последний сюрприз Лабиринта. Выходов больше нет. У них на глазах ход, ведущий в степь, зарастает. Будто его и не было. А за спиной ширится, растёт новая пещера, поглотившая прежние тоннели, и рождая новые порталы — странные, невиданные ранее…

Мага качает головой. Понимающе кивает Симеон.

— Нет, сынок… Это нам пока не под силу.

— Выход должен быть, — упрямо говорит Мага.

— Эх, — не может сдержаться Васюта, — если бы не я…

— Я бы тоже не оставил Василька, — прерывает его сэр Майкл. — Да и другие… Перестаньте, Васюта. Давайте думать.

— Должна быть какая-то логика, — шепчет Лора. — Должна быть… — И жалобно добавляет: — Ребята, а ни у кого не найдётся чего-нибудь поесть? А то у меня уже глюки. Мне прямо-таки кажется, что едой какой-то пахнет…

— Хлебом, — неожиданно говорит Михайло-старший. — Ей-богу, хлебом! Нашим, только что из печи, братцы! Да вы принюхайтесь только!

…Если бы не одуряющий запах свежеиспечённого хлеба — неизвестно, нашли бы уставшие, вымотанные люди и маги нужный портал из сотен новых? А нашли они его именно по непередаваемому хлебному аромату. И открылся портал при их приближении сам, будто поджидал…Увидели бы они чистое звёздное небо над степью, ожидающий их обоз, Яна, нетерпеливо выхаживающего вокруг костра — настоящего костра, с прогоревшими углями, источающего упоительный дух печёной картошки и жареного на палочках мяса? Узнали бы про Ново-Китеж и про то, что русичи смогут, наконец, вернуться домой?

* * *

…Наверное, было именно так. Основное мне рассказала Диана, подробности додумала я сама. Картина финального боя на площадке так и осталась для меня состоящей из отдельных разрозненных пазлов… да может, оно и лучшему. Леди Ди услышала сей рассказ от самого Симеона. Правда, говорил-то он не с ней, а с сэром Персивалем: они долго и кропотливо обсуждали нюансы сражения, приёмы, ошибки, методы упокоения, исключающие воскрешение противника… Сестричка не была ярой поклонницей военной тематики, а потому большую часть услышанного благополучно забыла; впрочем, я поступила бы так же… Но некоторые моменты виделись так ярко, цельно, будто я при этом присутствовала. Будь оно неладно, моё богатое воображение, зачем, зачем оно мне нарисовало всё в таких красках? И треснувший панцирь на груди Игрока, и струйку крови, текущую из уголка рта, и стекленеющий взгляд…

И то, что он пытался сказать, цепляясь за медальон перехода, как за последнюю надежду:

— Нет… нет, так нельзя…нельзя… Мама!

Глава 5

Тряхнув головой, сбрасываю наваждение.

У Дианы настоящий талант — завлечь слушателя. Это надо же — словно наяву мне виделись мрачные скалистые стены, осязаемо жалила ледяная крупа, я даже слышала, как пела стрела, с чпоканьем пробивающая перепонку портала. Не пойму — когда, как я успела вернуться в палату, но только обнаруживаю себя сидящей в постели, прикрытая лёгким покрывалом и внимающая каждому слову сестрички. Ах, вот теперь припоминаю: я согласилась быть умницей и отдохнуть после обеда, в обмен на завершение истории, которую оборвал на самом интересном месте Аркадий… Да-да. Диана ненавязчиво подхватила меня под руку и провела сюда через розовые аллеи, что мелькнули душистым зелёно-розово-кремовым фоном, а больше я и не помню ничего… Ох, чтоб мне…

Какое-то время прихожу в себя.

Последние слова демиурга не дают мне покоя.

— Диана, кого он всё-таки звал, перед тем, как сбежать? Это было настолько по-человечески…

Сестричка хмурится. Привычным жестом оглаживает полы белоснежного одеяния. У неё, такой приветливой и улыбчивой, глаза становятся как колючие льдинки.

— А мне его ничуть не жалко. Даже если и в самом деле он звал… У тех несчастных, кого он силой притащил сюда, тоже были матери, и хорошо, что они не видели, в каком состоянии к нам привозили их детей, взрослых и не очень… Силы небесные, сколько их было, и настолько "тяжёлых", что даже сэр Персиваль, и сэр Пантелеймон, и сэр Себастьян ничего не могли поделать! Я здесь только три года, но, поверьте, насмотрелась. Хоть у нас и редко приходится хоронить… — Леди Ди сжимает кулачки. — А сколько сгинуло в безвестности? Нет, не мне его прощать.

Пожалуй, и не мне. Жёстко, да? Но ещё свежи в памяти воспоминания о девочке, изжёванной раптором, и о парнишке, которого с полувзмаха располосовал когтями Фредди… Если верить Васюте — мальчик вернулся домой, в свой мир, а вот Геле придётся остаться здесь навсегда. И где-то, в другой реальности, её оплакивают мать и сёстры.

Да и вернулся ли мальчик? Ведунья, как и Васюта, была уверена, что говорит мне единственную правду об устоях Мира; на деле же — лишь повторяла сценарный монолог для вновь прибывших новичков. Так что неизвестно ещё…

…А несчастные, замученные в подвалах Рахимыча?

"Ива, видишь углубления? Это от корабельных гвоздей. Прямо здесь распинали людей, и неважно, за какие грехи — никто не должен умирать такой страшной смертью. Вот этот желоб, что вдоль стены — это не водосток, это для слива крови"… А следы сожранных аур на каменном Омаре?