Сороковник. Книга 4

— Вам обязательно нужно пройти период реабилитации, донна, — разъясняет доктор. — Обычно он занимает не более двух-трёх дней, но учитывая ваше положение, я бы хотел подстраховаться. Ваш организм ещё недостаточно окреп, и нагружать его следует постепенно. Поверьте, я не меньше вашего заинтересован в благоприятном течении беременности…

«Ещё бы», — мысленно хмыкаю. — «Случай-то уникальный… На меня-то на живую и здоровую сэр Персиваль смотрел, как на ожившую Галатею, а уж сейчас-то — настоящий фанатик от медицины ухватится руками и ногами за возможность курировать сию беременность. Малыши пробыли в смертном анабиозе пятнадцать лет, каково? Он ещё будет коллег отгонять, чтобы быть единственным наблюдателем».

— Да не могу я больше лежать, не могу! У меня всё болит от лежания, и я… есть хочу, просто ужасно, вот, — уныло добавляет Элли. — Это нормально?

— Ненормально, — с удовольствием отзывается доктор. — Как правило, основная масса впервые оживших лежит пластом и не переносит самого вида еды, поскольку пищеварительная система включается долго. Женщинам приходится тяжелее, к тому же они часто срываются в истерику, но вы…

— Не волнуйтесь, дон Галльяро, с истерикой вам ещё придётся столкнуться, — пророчествует бабушка. — Вот-вот заявится Мирабель и начнёт причитывать и рыдать над Маркосом, а поскольку Теймур, подозреваю, тоже будет не совсем в форме — боюсь, он с ней не справится. Мало того, как бы она е г о не сподвигнула на нервный срыв, а это чревато… Бог знает, что он может вытворить в сумрачном состоянии. Останьтесь, сударь, прошу вас.

— Да, это серьёзно. Разумеется, я останусь, донна София. Однако, — он спохватывается, — позаботимся сперва о более насущных моментах. Например, о лёгком бульоне для нашей голодающей. Попробуем с совсем малой порции, но что-то мне подсказывает, что мы имеем дело с далеко не рядовым случаем воскрешения, потому что организм моей новой подопечной в прекрасном состоянии. Тело, конечно, несколько истощено, но…

— Когда её хоронили, она была немного краше мумии, — бурчит донна бабушка. — Сейчас-то гораздо лучше… Пойду, распоряжусь.

— Тогда и про меня не забудьте, — не утерпев, напоминаю о себе и проскальзываю в дверь. — Я тоже жутко голодная… Добрый вечер, дон Галльяро.

Он, не торопясь, встаёт, склоняет приветственно голову. Продолжаю, старательно не замечая прожигающего до костей взгляда пожилой леди:

— Ваш коллега из Тардисбурга, сэр Персиваль, рекомендовал обратиться именно к вам.

— Рад видеть вас в добром здравии, донна Иоанна.

Поцеловав мне руку, доктор задерживает её в своей, и по лёгкой вибрации в районе пульса я догадываюсь: сканирует. Виртуозно, тонко, как-то по-своему… Очевидно, у него несколько иная метода, нежели у известных мне здешних целителей. А внешне они с Персивалем действительно неуловимо схожи, даже ростом одинаковы, но только паладин смугл и черноглаз, а некромант аристократически бледен и, я бы сказала, принадлежит к забытому нордическому типу: голубоглаз, светловолос, с твёрдым решительным подбородком, красиво вылепленными скулами…

— Прошу вас, донна.

Он усаживает меня на своё место. Проникновенно заглядывает в глаза.

— Почему ты здесь? — сурово спрашивает бабуля. — Тебе полагается лежать и беречься, и дожидаться, когда тебя осмотрят!

Пожимаю плечами.

— Я уже сказала, что я в порядке. Благодарю за заботу, но в моём положении всё же рекомендуют больше двигаться. К тому же…

— Девчонка! Ты что, мнишь себя умнее остальных?

— Ну, ну, полно, — миролюбиво прерывает её доктор. — А ведь и в самом деле, самочувствие донны Иоанны превосходное, и её, и малышей, и я с радостью спешу вас уверить, что упадок сил и депрессия обеим вашим подопечным не грозят. Напротив: я бы сказал, нам ещё придётся поломать головы над тем, как перенаправить их деятельную энергию в нужное русло. Но, донны мои!.. — Он наставительно приподнимает указательный палец, точь в точь как я, когда делаю замечание девочкам. — Донны мои, сейчас я бы настоятельно советовал вам немного поспать. Поверьте, сон в нормальной человеческой постели, обычный сон, полный сновидений, ясных или бессмысленных, понятных или сумбурных — это тоже часть программы возвращения к жизни. Но я бы просил…

Он бросает внимательный взгляд на Элизабет.

— Желательно, чтобы рядом с юной будущей мамой кто-то подежурил ночью. Донне Иоанне дурные сны не грозят — ввиду её кратковременного пребывания в мире ином, а вот вам… — Лёгкий поклон в сторону Элли. — Психика может бунтовать и взорваться каскадом ночных кошмаров, не смертельных, но весьма и весьма реалистичных. Желательно, чтобы кто-то в этот момент находился рядом и разбудил бы.

На глазах Элли вдруг проступают слёзы. Похоже, есть у неё воспоминания, которых стоит бояться.

Боже мой…

Вот почему Мага так скрипел зубами во сне…

— Я буду держать тебя за руку, — обещаю ей. — Хоть всю ночь. Ничего не бойся, я же рядом!

И вновь мы, как тогда, на краю саркофага, крепко обнимаемся.

Доктор прерывает паузу смущённым покашливанием.