Сороковник. Книга 4

…Суетятся за спиной две приставленных ко мне горничных, расстилая постель, взбивая подушки… Их беготня заставляет меня досадливо поморщиться. Впрочем, раздражают не только преувеличенные забота и хлопоты. Мне здесь не нравится. Здесь — это в безликой комнате, чересчур картинно-помпезной, как в каком-нибудь Нойшванштайне, лишённой намёков на пребывание постоянного обитателя, в обстановке, которую так и хочется назвать казённой, несмотря на её элитарность. Так и кажется, что заглянешь под донышко стула, обтянутого цветочным атласом, или за спинку кресла на вычурных музейных ножках — и обнаружишь табличку с инвентарным номером. Необъятная белая кровать с белым балдахином и белым стёганым одеялом, банкетки со сверкающими позолотой гнутыми ногами, туалетный столик со старинным овальным зеркалом…на память так и приходит: «…Венецианского стекла…» Весь этот интерьер словно скопирован с картинки модного дизайнерского журнала, за него (интерьер) достойно и немало оплачено, его не стыдно продемонстрировать, дабы лишний раз напомнить об исключительном могуществе, богатстве и аристократизме хозяев. А что жилым духом не пахнет — так это уже не столь существенно, главное — шокировать роскошью…

Из высокого сводчатого окна открывается вид на аллею, ведущую от главных ворот к парадному крыльцу, на пышные розарии и клумбы, на литую ограду в фамильных вензелях, кус мощёной дороги за ней, горы, тающие вдали в синей дымке…

Я чувствую себя тутовым шелкопрядом, наглухо обмотанным с головы до пят сверхпрочной шёлковой паутиной. Чрезвычайно ценной и душащей. Это не то, что мне нужно. Это — не моя комната. Не мой дом.

И почему нас разлучили с Элли?

Впрочем, сама виновата. Была так погружена в размышления над тем, что услышала по дороге в замок от Тёмного рыцаря, что в какой-то момент забылась — и машинально последовала туда, куда вежливо пригласили и повели под белы ручки. Привыкла к заботе и вниманию, понимаешь ли, скоро совсем думать разучусь… Встряхнув головой, сбрасываю сонную одурь.

— Что это за комната? — спрашиваю в пространство.

— Парадная гостевая, донна. — Горничная неопределённого вечно среднего возраста приседает в книксене, вежливо, но с достоинством. — Что-то не так? Простите, но это для самых важных гостей, донна София сама распорядилась выделить её вам. Тут прекрасная ванная…

Да, видела: величиной едва ли не с две таких гостевых. С бассейном, диванами, камином, массажным, туалетным и шахматным столами, книжными полками, картинами… Поставь мини-кухню — и можно жить, не отвлекаясь на иные помещения. Но я ещё не дошла до подобных извращений.

— Замечательная, — роняю равнодушно. — Просто великолепная. А где разместили Элизабет? Проводите меня к ней.

— О, донна, вы можете не волноваться, — подхватывает вторая горничная, схожая со своей товаркой, как горошина в стручке. — Её покои так и остались за ней, всё это время их содержали в полном порядке, так что, будьте уверены, она там словно дома. Да она и есть дома… — смутившись, торопливо добавляет женщина, но отчего-то нервничает: пальцы теребят кружево на форменном белоснежном фартуке.

— Её покои? — Я задумываюсь. Смутная догадка вызывает досаду. — А ну-ка, проводите меня к ней. Прикажете самой её разыскивать? — добавляю строго, видя замешательство прислуги. То ли они не ожидали от бывшей умирающей подобной прыти, то ли им даны какие-то инструкции, выполнению которых я сейчас препятствую. — Ну? Что-то не так?

Не дожидаясь ответа, решительно иду к двери. Тактика срабатывает. Обе горничных пулей вылетают вслед, и вот уже одна семенит впереди, показывая дорогу, а другая всё норовит поддержать меня под локоток, якобы я, хоть и прыткая, но ещё не осознаю своей ослабленности и могу вот-вот хлопнуться в обморок. Не дождётесь, дорогие мои. Ого, а я, кажется, осваиваюсь в роли хозяйки! Впрочем, справедливости ради надо отметить, что ежели бы не пример поведения бабушки Софьи — я бы, может, так и оставалась бы «робкой газелью», по выражению моего драгоценного муженька…

И всё-таки: чего они все так опасаются, что развели нас с невесткой по разным углам? Да ещё по столь отдалённым… Нам приходится пересечь длинный широкий коридор с целым сонмом дверей — уж не в подобные ли гостевые они ведут, для дорогих, очень дорогих гостей? Затем галерею над объёмистым залом — то ли бальным, то ли парадной гостиной; затем мы, кажется, попадаем в другое крыло замка, потому что из оконных проёмов закрытой галереи проглядывает море и скалистый берег. И ещё один поворот … Пожалуй, без провожатых я долго блуждала бы, тут намного просторней, чем в Каэр Кэрроле, одно слово — Резиденция!

Миновав несколько боковых дверей в очередном широком коридоре, полном картин, напольных ваз, парадных щитов и доспехов, мы, похоже, приближаемся к цели. Это заметно по тому, как женщины замедляют шаг и обеспокоенно переглядываются.

— Простите, донна Ива, — нерешительно говорит та, что ближе, — вам вот сюда. — Показывает на предпоследнюю дверь, до которой не менее двадцати шагов. — Вы бы не могли сами…