Сороковник. Книга 4

Если бы не собаки — неизвестно, сколько бы мы петляли. Одно плохо: ведут нас, конечно, наикратчайшим путём, но не всегда приспособленным для человеков. Не успеваю порадоваться экономии времени, как в очередном тупике псины не идут в обход, а ныряют в дыру у самых корней живой изгороди. И это — не просвет среди ветвей, те переплетены столь плотно, что между ними и палец не всунешь; нет, это подкоп в рыхлой земле, и подкоп давнишний, утрамбованный частыми лазаниями. Похоже, ребята — из любителей рыть ямы, и, не обнаружив прямого пути в кустах, решают проблему по-своему, по-собачьи. А нам сейчас привередничать ни с руки, приходится стать на четвереньки, затем так и улечься на траву, и протискиваться сквозь узкий ход, обдирая тело кореньями… Мы с Элли и без того не блещем чистотой, а уж теперь-то и вовсе представляем жалкое зрелище. Хорошо, что предаваться печали некогда. Отмахав по аллеям не менее пары километров, пробравшись через собачьи лазы пару раз, мы неожиданно оказываемся на широкой круглой поляне.

Пустой.

У меня вырывается стон разочарования. Я-то думала — выйдем прямо к усыпальнице, а это пока лишь…

— Центр, — отдышавшись, сообщает Элли. — Осталось ещё столько же, да потом через весь сад к дону Кристобалю…

Собаки, свеженькие и ничуть не заморённые, пересекают лужайку и скрываются в очередной лазейке под кустами. Что, опять?

— О нет! — в отчаянии говорит Элли, озвучивая мои дурные мысли. — Что же это такое! Я уже каким-то кротом себя чувствую!

— Придётся лезть. — Мой голос предательски дрожит. — Потерпи. Осталось немно…

Что-то большое и тёмное стремительно рушится с небес на траву, обдав мощной воздушной волной. Элли, взвизгнув, прикрывает руками голову, а я невольно шарахаюсь, больно наколовшись на ветки, заострившихся до состояния корабельных гвоздей.

Посреди поляны, заняв собой половину свободного пространства, пригнулось к земле и бьёт гибким хвостом с шипастой шишкой на конце странное существо размером со слона, похожее на льва, но с могучими перепончатыми крыльями, с пастью, полной клыков. Оно ударяет лапой о землю — и клочья вырванного с корнями дёрна так и летят в стороны вместе с жирными комьями почвы. Низкий рык оглушает и парализует. Какое там — бежать, я вообще еле-еле на ногах стою…

— Пррррочь! — угадывается в рыке. — Прррочь!

— Уходи, — слабым голосом отвечает Элли и касается моей руки, и вдруг я понимаю: — это не чудищу, это мне она говорит. — Уходи, Ива. Оно тебя не тронет. Я так и знала… Это меня не пускают.

Осклабившись, чудище выдаёт подобие улыбки. И вдруг начинает раздуваться, как лягушка, набирая воздух в лёгкие… Не знаю что подталкивает меня, но только я кричу:

— Ложись!

И, схватив Элизабет на плечи, валю её вместе с собой на траву. Над нашими спинами проносится струя жаркого пламени. Ох, нет, Элли, кажется, этой твари не по вкусу мы обе! Скорее! Надо немедленно драпать с этого места, сейчас наверняка будет ещё один файербол! Поспешно перекатываюсь вбок, тянусь к соседке… Но я-то — наполовину левша, и подаюсь влево, а она уходит вправо, и очередной огненный плевок попадает как раз в просвет, образовавшийся между нами.

Бок опаляет, и нешуточно. Воняет горелой тканью.

— Назад! — кричу Элли без особой надежды. Похоже, следующего огненного плевка одной из нас не пережить… — Эл…

И осекаюсь.

Над телом Элизабет…

Нет, прямо из-под неё…

Из какого-то знакомого комка, на который она так и упала грудью…

…просачиваются огненные струйки. Не успев ужаснуться, я вдруг понимаю — э т о пламя не обжигает, а странным образом обтекает, вырастая, концентрируясь в фигуру, напоминающую человека…

Вот она вскидывает руку — и очередная убийственная струя разбивается о невидимый щит. Опешив, чудовище злобно фыркает и вновь набирает воздуху для очередной атаки.

— Позвольте, госпожа…

Звучный голос нереально спокоен, будто не разверзается совсем рядом ад, не пылают, корчась в муках, кусты за нашими спинами, не клубится чёрный удушливый дым. Мужчина в восточном одеянии, в пышном тюрбане наклоняется к обессилевшей Элли, подхватывает её за плечи, и берёт что-то у неё из рук. Сперва я не понимаю, что именно, мне кажется, будто он отрывает лапу у игрушечного зайца…

Некий предмет, оказавшийся у неизвестного, начинает пухнуть и расти на глазах. И вот уже мужская рука ловко перехватывает настоящий магический жезл, встряхивает — и направляет ударивший из навершия сноп плазмы прямо в пасть атакующей твари. Всё, что она успевает — взреветь от боли, подняться на дыбы, завертеться — и взорваться. Неизвестный спаситель, по-видимому, вновь выставляет защиту, потому что ни горячая волна, ни снопы искр и раскалённых камней, невесть откуда взявшихся, нас не достигают, зато кусты на противоположном краю поляны срезает, словно бритвой.

— К вашим услугам, моя госпожа, — неспешно говорит мужчина. Аккуратно пристраивает жезл за широкий кушак. Протягивает мне обе руки и помогает подняться.

— Та… — пытаюсь я сказать, вглядевшись в знакомое лицо. — Та… Та…

Кажется, на меня нападает заикание. Я никак не могу договорить его имя.