Сороковник. Книга 4

— Тётенька Ива, — шепчет Марика. — А вы наших живых папу и маму можете найти? Передайте, что мы их любим, и пусть они не сердятся, что у нас тут другие родители. Они сами нам рассказывали, что у некромантов бывает по несколько мам и пап, но все друг друга любят и не ругаются. Отыщите их, а? Мы их всегда-всегда будем помнить и потом обязательно здесь встретимся.

— Они Кавалли, — добавляет Марко. — Джузеппе и Анна-Мария Ковалли, художники из Галереи.

— Это из-за меня, — вдруг всхлипывает малышка. — Мама хотела рисовать эдельвейсы, а папа сказал, что ему сейчас некогда их искать, и я уговорила Марко сходить в горы. И упала с обрыва. Он меня держал-держал, да свалился вместе со мной. Мне так стыдно. Скажите им всё, пожалуйста, что я прошу проще-ения-я…

Сдерживая слёзы, целую её в тёплую макушку. Затем Марко, в лоб.

Уже поднимаясь за сестрой по лестнице, он оборачивается:

— Мы жили на Зелёной улице, дом пятнадцать!

Громко сморкаясь в цветную тряпку, выскакивает вон паршивец Паскуале, который, оказывается, счёл обязательным поприсутствовать при нашем прощании. Кинув в сторону хлопнувшей двери чёрного хода мрачный взгляд, некромант обращается ко мне:

— Я ведь ещё не всё решил, донна Ива. Сейчас я задам один вопрос, и уж будьте добры, ответьте на него, как на духу. Почувствую ложь — и всё поверну по-своему, не так, как собирался… Где ваш муж, донна?

Его слова заставляют меня запаниковать.

Не может ли он как-то навредить Маге?

Но что он сделает тому, кто и без того сейчас мёртв?

— Рядом с Мораной, — поколебавшись, отвечаю. — А вам это зачем?

— Мне было видение, донна. Вернее сказать — я принял его поначалу за слуховую галлюцинацию… — Некромант откидывается на спинку стула, следит за мной, прищурившись. — Некто, показавшийся мне чересчур самоуверенным, сообщил, что не только у моей гостьи есть шанс вырваться на волю, к земной жизни. Он любезно поставил меня в известность, что ваш супруг, пылая нежными чувствами, не мог допустить вашей смерти и допустил свою, дабы выторговать у Мораны вашу душу. Это правда?

— Да, — слабо отвечаю я. Он наклоняется ко мне через стол.

— Стало быть, тело вашего мужа до сих пор там же, рядом с вашим телом? Ведь в Гайе, скорее всего, прошло совсем немного времени, и вряд ли вас куда-то перенесли: если некромант умерщвляет себя ритуально, его лучше не трогать до завершения всего действа. Он рядом с вами, донна? Можете не отвечать. Опасно признаваться в подобных вещах. Вы сами-то понимаете, что я могу сделать?

Похолодев, я судорожно вцепляюсь в медальон на груди, будто он в состоянии меня защитить.

— Не смейте!

— Вижу, поняли. Ведь мои возможности остались при мне, и что мешает, честно помогая отыскать заблудшую овечку Элли, промолчать о свалившемся на неё чуде, уговорить её следовать за вами, а самому — прицепиться к вашей душе и вынырнуть в настоящую жизнь вместе с вами? Незанятое мужское тело есть, как по заказу, ещё молодое, полное сил, а главное — нужной мне магии…

— Не смейте! — повторяю я. — Если так — лучше я останусь здесь, чем тащить на себе такого… паразита…

Он лишь усмехается.

— Чёрта с два. У вас есть весомая причина ожить. Вы ведь, кажется, до сих пор беременны? — В бессилии я опускаю руки, Диего же безжалостно вбивает последний гвоздь в крышку моего гроба: — Итак, вот он я, весь на виду со всеми своими подлыми замыслами. Что вы выбираете, донна? Окончательную смерть — и при этом знание, что ваш ненаглядный жив и здравствует, или собственную жизнь — с тем же мужчиной, правда сущность у него будет другая, но после третьей смерти это иногда случается… Если даже кто и заподозрит — ничто не доказуемо. А вы — будете молчать, донна, ибо если вздумаете признаться — Торресы вас не пожалеют, ей-богу, при всём своём уважении к женщинам. Вы станете парией, изгоем. Детей у вас отберут сразу после рождения, а старшие дочери возненавидят из-за смерти настоящего отца… Так как, донна Ива дель Торрес да Гама, что вы выбираете?

Лавина. На меня обрушивается лавина страха, боли и отчаянья.

— Решайтесь же, драгоценная. Время дорого не только для вас.

Вновь до хруста в пальцах сжимаю медальон. Делаю над собой усилие.

— Хорошо.

— Что? Повторите отчётливей.

— Я беру вас с собой, — говорю с ненавистью, уставившись ему в переносицу, чтобы не смотреть в глаза. — Беру. Едем искать Элли. Но только помните, что при первом возможном случае я придушу вас подушкой. Уверена, у Маги тоже где-то есть фи… филактерии, и тогда — берегитесь!

Он отвечает коротким смешком.

— Говоря об этих штучках, донна, я вовсе не подразумевал, что они имеются в запасе у каждого некроманта. Ваш муж мог и не забивать себе голову подобной ерундой, у него не так уж много врагов, так что…

— Всё равно придушу, — отвечаю в бешенстве. — Уж найду, как всё объяснить. Не надейтесь, долго не заживётесь.

Его губы раздвигаются в хищном оскале.

— Значит, донна выбрала жизнь, да?

— Я выбрала детей, — отрезаю. — Кроме меня их никто не родит. И зря вы считаете меня беспомощной. Я сумею за себя постоять, несмотря на ваши интриги.