Сороковник. Книга 4

— Ах, донна… А вы знаете, что далеко не все из наших относятся к ней лояльно, и в глаза называют предательницей? Загубить не только свою жизнь, но и нерождённого дитяти они считают непростительным, особенно женщины. Посмотрите, как много среди них молодых… — Он кивает на ряд саркофагов вдоль округлой стены. — Ещё до наказания за смерть предыдущего демиурга появление некроманта на свет было делом не из лёгких. Кому-то удавалось стать счастливой матерью многочисленного семейства, но были и те, кто, подарив жизнь долгожданному ребёнку, сгорали, обессилев. И всё же, предчувствуя подобную кончину, шли на риск, страстно желая испытать материнство. Не ищите Элизабет в замке, наши женщины её туда не пустят, это так же верно, как то, что мужчины относятся к ней с куда большим пониманием…

А кто говорил, что будет легко? Не зря мне отпущены на поиски сутки, и, скорее всего, их мне будет ох как не хватать…

— Время от времени она появляется здесь, малышка Элизабет, с тайной надеждой, что Николас появился среди мёртвых — если не умерев, то хотя бы с целью повидаться с предками. Но раз, как вы утверждаете, он пребывал в другом мире — ничего удивительного, что он так долго с нами не общался. Естественно, я ничем не мог её порадовать. Она была здесь совсем недавно — три дня назад, её хорошо знают садовники и проводят тайным путём, дабы бедняжка не столкнулась случайно со своими недоброжелательницами. Ей и без того нелегко. Вина, внушённая самой себе, снедает её постоянно. Нет, здесь вы её не найдёте.

— А где? — спрашиваю без особой надежды.

Дон Кристобаль задумывается.

— Где-то на окраине Терраса у неё маленький домик, но не думаю, чтобы вы там её застали. По нескольким случайно обронённым фразам я как-то понял, что она практически там не появляется. Только бесконечные хождения её отвлекают, успокаивают. Да, и вот ещё что. Последние несколько лет она работает в приюте…

Я не верю своим ушам.

— Где?

— В детском приюте, донна. К сожалению, дети тоже смертны. Есть и мертворожденные, и жертвы болезней, и погибшие от несчастного случая… Психика ребёнка гибче, но ему надо помочь приспособиться к новому миру. Те, кто постарше, тоскуют о покинутых родителях, а самые маленькие иной раз не умеют даже говорить, и с ними приходится заниматься, как с обычными живыми детьми. Думаю, из Элли получилась прекрасная воспитательница. Но… всё-таки зря она туда пошла.

— Почему?

— А вы не понимаете?

Пожилой воин со вздохом и лязганьем доспеха опускается на постамент.

— Вы позволите, донна? Отчего-то при долгом стоянии начинают ныть несуществующие суставы, словно мучает фантомная боль… Присаживайтесь, и ради всех богов прошу извинить, что не предложил этого раньше; я отвык общаться с женщинами…

В первый момент мысль о том, чтобы примоститься на крышке саркофага, кажется кощунственной, но я вовремя соображаю: для дона Кристобаля это всё равно, что отодвинуться на краешке дивана, уступив даме место. В конце концов, гробница-то в этом мире пуста, и ничьих останков я не попираю цинично. Дон отечески поглаживает меня по плечу.

— Благодарю, донна Иоанна. Прелестное и давно забытое ощущение — прикоснуться к живой женщине, пусть даже условно живой… Почему, вы спрашиваете? Да ведь она до сих пор не может простить себе гибель собственного ребёнка. Здесь она его уже не нашла, слишком поздно узнала о существовании подобных приютов, а тайна усыновления тут свята, ибо, как вы понимаете, желающих обзавестись сыном или дочерью много, а рождение как таковое невозможно, и выход только один — взять дитя из воспитательного заведения. Требования к будущим родителям суровы, а женщина, допустившая гибель ребёнка, ни на что не может рассчитывать. Попечители приюта пошли навстречу Элизабет, учитывая странные обстоятельства её смерти, но допустили только до работы со старшими детьми, без всякой надежды на дальнейшее. Ей хотя бы повезло…

— Повезло? — Кажется, всё моё общение с пожилым доном начинает сводиться к односложным изумлённым репликам. Но на большее я пока не тяну.

— Да, милая донна. Куда хуже пришлось Изабелле, второй… нет, простите, включая вас — третьей супруге нашего Маркоса. Её, несмотря на раскаяние, не подпускают к приюту на пушечный выстрел. Если вина Элизабет Грей косвенна, то Изабелле пошла на избавление от беременности сознательно, хоть и перепуганная возможной предстоящей смертью. Не думайте, донна, тут не решают сгоряча, мы многое можем проверить. На Элли время от времени оказывалось стороннее воздействие, хоть она этот факт упорно отрицает, культивируя свою вину; а вот Изабелла Лорка детей не хотела изначально, считая свои отношения с бывшим кузеном греховными и… чего уж там таить, воспылавшая страстью к навязанному мужу, который оказался и ласков, и внимателен, и ненавязчив… Простите, донна.

— Нет, ничего. Это-то я как раз могу понять.