Сороковник. Книга 4

Рычаще-ревущий комок распадается надвое совсем рядом. С воем и бульканьем поднимаясь с колен, держится за растерзанное горло заросший шерстью получеловек — с мужским торсом, с ободранных хвостом и страшной волчьей мордой. Затуманенные красные глаза находят меня — и словно проясняются.

Мой верный пёс, истекающий кровью, напружинивается для очередного броска. Я замахиваюсь, оборотень делает громадный прыжок ко мне, Тейлор повисает у него на ноге, заставив в полёте скрючиться от боли… Поэтому мне удаётся довольно точно заехать монстру в лоб. И даже отскочить в сторону. Взревев, тот выпрямляется во весь свой громадный рост, я, наконец, визжу, как сумасшедшая…

Промокшая от крови грудь оборотня вдруг расцветает иглами, словно из волка он превращается в дикобраза. Но удивиться этой метаморфозе я не успеваю: почти одновременно в плечо и в ногу впиваются пчёлы. Или что-то ещё — не могу понять… Ещё одна бьёт под лопатку, и от её укуса темнеет в глазах. Наверное, от этого я не вижу землю, больно ударившую в грудь и по лицу. Пытаюсь поднять веки и не могу. Слышу только, как хрипит где-то неподалёку чудовище, как скулит Тейлор, чувствую на щеке его шершавый мокрый язык…

— Ива…

Это Мага? Как он тут оказался?

— Ива, бога ради… только не это… Ты меня слышишь?

Слышу, хочу сказать, но отчего-то не шевелятся губы. И отчего-то я совсем не удивляюсь, услышав неподалёку голос дона Теймура:

— Сын…

— Ива, не смей! Потерпи немного, мы тебя вытащим…

— Сын, она умирает.

Чушь, хочу ответить. Я прекрасно себя чувствую, вы даже представить не можете, как мне хорошо и спокойно…

— Да где этот Майкл? Где хоть кто-нибудь?

— Они не успевают, Мага. Всё, что ты можешь — говорить с ней. Пока она слышит твой голос — даже за гранью — она будет тянуться к тебе. Говори.

— Ива, я не дам тебе уйти. Что за глупости — искать тебя столько лет и потерять так по-идиотски… Я голову сниму с этого стрелка, я его в землю прикопаю, только не уходи, слышишь? Я кретин. Ты же эту стрелу тогда почувствовала, на тебя надо было ставить защиту, на тебя…

Холодно. Пусто. Темно.

— Ты не будешь одна. — Голос суженого отдаляется, слабеет. — Ива…

И всё исчезает.

Парю в вакууме, в космосе, на волнах невидимого океана, вверх-вниз, вверх-вниз, и мне хорошо. Непонятно, что его так волновало, того, кто мешал уйти мне сюда, в покой, в безмятежность. Если бы он знал, как восхитительно — оставить заботы, страхи, огорчения, хлопоты и стать, наконец, той, кто ты есть на самом деле: не матерью, не женой, не дочкой, не невесткой, не обережницей — самой собой, никому ничего не обязанной…

Долго ли, коротко длится это странное состояние — не знаю. Но однажды — именно что однажды, ибо не могу понять, сколько времени прошло, час, год? — ко мне приходит понимание ненормальности происходящего. Словно разбросанная в вакууме звёздной пылью субстанция, бывшая когда-то душой и телом, собирается воедино молекула за молекулой, в прежнее состояние, и при сборке вдруг понимает, что где-то явный перекос. И не в теле. В сознании…

Глубоко вздохнув, открываю глаза.

Валун, похожий на Бусину. Гала на валуне, покуривающая трубочку и не обращающая на меня никакого внимания.

Шелковистая густая трава подо мной. Странное низкое небо, более похожее на нарисованное. Степь, колыхающаяся зелёно-жёлтыми волнами при полном безветрии. Буйство цветов — при отсутствии солнца. Ни птиц, ни щебета насекомых, ни запахов, только горьковатый табачный аромат…

Гала выбивает трубочку о камень, на котором сидит, неспешно голой ладонью гасит одинокие дотлевающие комочки.

— Долго почивать изволишь, голуба. Не взыщи, перенесла тебя в знакомое место, чтобы особо не дёргалась. И без того тебе придётся сейчас нехило.

— Так я всё-таки…

Очень трудно выговорить это слово.

— Умерла, — безжалостно подтверждает Гала. — И прими это сразу и окончательно. Потом легче будет.

— Что… Как это случилось? Что вообще произошло?

— Случайность. Один из местных учеников чародея в соседнем селе решил в превеликой гордыне обернуться в волка сам, без участия Наставника. Не справился с ипостасью, вот крыша и поехала. Пошёл бузить по деревням, но кое-что всё-таки соображал, понял, что за его художества ловить-то его начнут… Спрятался в лесу. Местные, зная, что господа все уехали, организовали облаву сами. Твоим девахам ещё повезло, они только из хода вышли — наткнулись на охотников, те перепугались — господские девчонки, не ровён час случится что, придётся отвечать… Да сразу их в замок и отправили. А тебя вот угораздило… Не все же такие стрелки, как ты, целились в оборотня — попали в тебя. Говорю же — дурацкая случайность.

— Нет. — Сжимаю голову руками. От горя меня раскачивает из стороны в сторону. — Нет, нет, не может быть. Не может, слышишь?

— Я умерла, — прерывает она меня. — А ты видишь меня живой и здоровой. Я не привидение. Мы просто в другом мире, мы, обе мёртвые. Мы в Царстве Мораны, прими и этот факт, как должное.

— Этого не может быть! — срываюсь я на крик.