Сороковник. Книга 4

— Я пыталась её заверить, что вы выше мелочных обид, но тщетно. И знаете, положение спасли ваши девочки. Они, конечно, немного резковаты, но… — Виновато улыбается. — Мне, к сожалению, не даётся подобный тон, хотя и надо бы иногда поменьше церемониться, но не могу, увы… Вот Софи у вас молодец. Знаете, что она сказала? "Мири, ты взрослый человек, а не девчонка, прекрати реветь. Не бойся, мама не ябеда. Она и нас к этому приучила. Вот ты бы на её месте, может, и не смолчала бы…" Нет, как-то она иначе выразилась…

— Настучала, — невольно улыбаюсь, хорошо зная лексикон девиц.

— Да-да, такое интересное слово… Да ещё так выразительно сверкнула глазами — Мири даже покраснела. Но это в прошлом, сейчас её больше угнетает другое. Иоанна, я как-то не решалась сама затронуть эту тему, но раз уж вы сам упомянули об Элли… Мага рассказал вам о своих неудачных браках?

Тут уж отвожу глаза я.

— Случайно услышала его разговор с Ником.

— Понимаю. Он долго ещё хранил бы всё в себе. Так уж выходит, что нечто, весьма важное мы узнаём случайно, иногда в обрывках чужих разговоров. Ох уж, эти мужчины, как им трудно говорить о сокровенном…

Умолкает, задумавшись. Я не тороплю: ей нужно на что-то решиться.

— Вы сказали тогда, что бедняжка Элизабет была вне себя от горя… — Леди берёт меня за руки. — Иоанна, что вы об этом знаете? Для нас первая женитьба Маркоса до сих пор — тайна за семью печатями. Едва потеряв брата, он не придумал ничего лучше, как буквально через неделю привести в дом незнакомую заплаканную девушку и объявить её супругой, иначе говоря — просто поставил нас всех перед фактом. Потом, когда беременность её стала заметна, поспешность объяснилась, но почему об этом нельзя было сказать раньше? И эта странная смерть, тихое угасание… Кое о чём мы с Джонатаном догадывались, но Тимур тогда в своём предвзятом отношении к сыну ничего не хотел видеть и слышать. В чём только он его не обвинял, боже мой…

У меня щиплет в носу и подступают слёзы.

— И Мага так никому ничего не объяснил?

— Вы же знаете, как он упрям, иногда до абсурда. Видимо, у него были на то причины. Но если вам есть что сказать — умоляю, хоть вы-то не молчите!

Что же получается — за столько лет причину женитьбы никто не знал? И всё это время он упорствовал в молчании?

— И никто не подозревал, что Элли — девушка Ника? — машинально добавляю вслух.

Леди Рейли бледнеет и обращается в слух.

Вздохнув, я пересказываю подслушанный недавно разговор двух братьев. В конце концов, мы — семья… Да, семья, и секреты, подобные этим, рано или поздно должны разоблачаться. Потому что слишком много трагедий вырастает из-за умалчивания, недоговорённости, недопонимания…

— А она-то всё это время думала, что Мага просто-напросто наставил брату рога, — судорожно вдыхает Аурелия. — Понимаете… Ей и до этого докладывали, что старший сын встречается с какой-то девицей, тайно, поскольку она из семейства, не слишком дружественного клану. Не знаю, с чего она вбила в голову, что между братьями было соперничество… Ах, знаю! Начиталась этих глупых романов, в которых ни на гран реальной жизни, одни придуманные страсти. Подумать только: решила, что Мага захотел убрать с дороги брата и намеренно бросил его в чужом мире, а потом женился на его наречённой…

Оторопев, пытаюсь что-то сказать — но не в силах выдавить ни слова. Мага! Бросить! Николаса! Рейли торопливо промокает платочком уголки глаз.

— Простите, дорогая. Сдаётся мне, это была какая-то одержимость дурной идеей. И знаете, что я вам скажу? Простите…

Она высмаркивается, несколько раз глубоко вздыхает.

— Мне очень не нравится эта одержимость. Очень. Какая-то она подозрительная. Надо будет посоветоваться с Джонатаном, у него всегда бывает неожиданный взгляд на подобные вещи… Судите сами, дорогая: в одной и той же семье несколько случаев навязчивых идей: ослеплённая горем мать начинает обвинять уцелевшего сына в кошмарном поступке, ему совершенно не свойственном; первая жена — полностью уходит в себя и, наконец, из жизни… Такое впечатление, что она задалась целью перейти в мир иной, и даже напоминание о том, что надо жить ради будущих деток, её не сдерживало. Это… не нормально, скажу я вам. Вторая жена — также упорно цепляется за собственный страх умереть при родах, причём возводит его в такую степень, что забывает об осторожности, о здравомыслии, о том, что… Ох, простите, что я затрагиваю такую тему, Иоанна, но сэр Персиваль, как лечащий врач, должен был поставить вас в известность, что… что вы имеете право…

Киваю.

— И тем не менее — она обратилась не к специалистам, а к какому-то доморощенному знахарю, шарлатану. И погубила себя. Нет, такое впечатление, что в этой семье разом затуманили мозги всем женщинам! Женщинам… — задумчиво повторяет Рейли. — Не потому ли, что они более податливы на внушение? Неустойчивая психика, душевная травма, возможное непонимание окружающих — всё это способствует…

Мы испуганно смотрим друг на друга.

— Вы полагаете… — шёпотом начинаю.