Сороковник. Книга 4

— Инерция мышления, донья. Даже если мы сейчас провозгласим, что наши женщины могут рожать безбоязненно — страх перед родами будет ещё долго оставаться. Пока на десяти, двадцати, сотнях благополучных рождений не будет доказано, что бояться больше нечего. Ну-ка, представь, сколько на это понадобится времени?

В подобных спорах Машенция пока что не сильна. Отворачивается и закусывает губу.

— Полигамия не значит распущенность, — мягко говорит дон. — И мы не злоупотребляем ею. Но представь: двум девочкам понравился один юноша. Как вы его поделите? А если к этому присовокупить на редкость хорошее сочетание генов, рождение здоровых и крепких детей… Да пусть женятся на здоровье.

— А если их трое? Девочек-то?

— Это не рекомендуется, — серьёзно отвечает дон. — С тремя жёнами мужчина ещё справится, но вот с тремя тёщами… Я бы не рискнул.

Сонька негодующе фыркает. Потом задумывается. Потом они с сестрой переглядываются — и вдруг начинают хихикать, а затем и хохотать в голос. И даже Глава позволяет себе сдержанную улыбку в этот момент. Что ж, правильная политика, ибо здравое чувство юмора — оно не раз вам ещё пригодится, дорогой дон Дед.

…А пакет с пирожками дожидался нас дома.

* * *

Уже не далее, как завтра утром белый с золотом экипаж зашуршит колёсами по мощёным мостовым, унося нас из уютного патриархального города, который так успел полюбиться. Мы ненадолго, Тардис, мы обязательно вернёмся! Но ждут, ждут прекрасный замок на берегу озера, тёплое море и загадочный Эль Торрес. Надеюсь, в багажном коробе хватит места и для подарков, и для новеньких учебников, и для разных мелочей…

Только одну вещь я не заберу из нового дома — рукодельную шкатулку. Она до сих пор так и стоит, нераскрытая, на комоде в гардеробной, и не из-за того, что не хочу пользоваться обережным даром, а потому, что сознательно отсекла часть прошлого, к которому больно возвращаться. Возможно, когда-нибудь, я сделаю это спокойно, лишь со щемящими нотками грусти, сожаления и благодарности, но не сейчас. Минувшему, как свеженаписанному тексту, надо дать вылежаться… А чтобы было чем занять руки, заготовлен целый тюк прекрасной лёгкой пряжи, белоснежной, пушистой, искрящейся на свету. Пока ещё не знаю, к чему, но я её пристрою.

По части упаковки вещей мы с девочками асы, поездили в своё время и на юг, и по родственникам, опыт есть. Дражайший наш супруг, скорбно посмотрев на сборы, выделил нам приличных габаритов дорожный сундук, а на вопрос, что уложить из его вещей, отмахнулся:

— Женщина, настоящий боевой некромант всё своё носит с собой. К тому же, в Каэр Кэрроле у меня свой угол, ты забыла? А в Эль Торресе мы тем более будем дома. Там всё есть.

— Дома…

Николас, блаженно зажмурившись, растягивается на любимом диване у камина, вытянув ноги к огню. Хоть в комнате не прохладно, но любит родственник себя побаловать. Заложив руки за голову, выдыхает:

— Дома… Чёрт, я так давно не видел наших берегов, жду, не дождусь. Ребята, а может, ну его, этот Каэр Кэррол, я там уже нагостился, рванём сразу к морю? Мага, моя комната никем не занята?

— Попробовал бы кто занять…

Мой суженый кидает на брата сердитый взгляд. Девочки, оторвавшись от заполнения сундука, одновременно поднимают головы.

— Как это — да ну его? — говорит растерянно Машка — Ник, мы же ещё озеро не смотрели, и ты сам говорил про подземный ход… Ой-ой, как же мы это всё упустим?

Сонька закусывает губу.

— А сэр Персиваль очень советовал маме пожить там, хотя бы неделю…

Николас покаянно хлопает себя по лбу и, по-видимому, собирается разразиться тирадой в тему "Какой я сволочь и эгоист!", но я не могу допустить подобного. В конце концов, даже мы с детьми почувствовали себя здесь дома, а Ник — тот до сих пор в пути, всё никак не может добраться… Его отчий кров — тот самый Эль Торрес, замок, где родились они с Магой, и благородный дон, и сонмы его бесчисленных предков-некромантов.

— А давайте мы их с папой отпустим первых, — дипломатично предлагаю. — Налегке и без нас они доберутся гораздо быстрее. — Меня озаряет: — И не обязательно верхом…

— Как это? — в один голос спрашивают девочки. А я улыбаюсь, вспомнив белоголового орлана, парящего над морской гладью в бликах лучей двойного солнца. Ник медленно поднимается.

— Ива, да ты просто гений. Почему я не подумал об этом сразу? Но до Каэр Кэррола мы непременно должны вас сопроводить: кто его знает, по степи могут прятаться разные недобитки, пока это их выловят… Доставлю вас на место — и сразу полечу. Ты как, брат?

— Одобряю, — кивает Мага. — Давно не разминал крыльев, всё как-то больше волком…

Судорожно сглотнув, Машка садится прямо на пол, едва не придавив Малявку. Тот, зашипев от подобной бесцеремонности, совсем не грациозно отпрыгивает в сторону.

— Как это? — выдавливает из себя младшая дочь. — Полетите? Ой, да, Ник, ты же рассказывал. Но мы тогда даже не поняли, что оно на самом деле так…