Собрание сочинений. Том 8

Мы живем, словно в страшном сне,
на второй гражданской войне.

Раскололась Россия вся,
по убитым не голося,
потому что в сознанье вросло
убивание, как ремесло.

Заминированная страна
разлетается вдребезги на
чьи-то взорванные очки
и прилипшие к ним зрачки.

Чье-то сердце – кровавым тузом,
как на стол в казино – на газон,
и пощечиной в морду Москвы
чьи-то взорванные мозги.

У второй гражданской войны
все мы – пасынки, а не сыны.
Пацанам она вроде кино,
но взрывает детей заодно.

Босоножка застряла вверху
на ветвях, в тополином пуху.
В ней ступня малыша лет семи
шевелит еще пальчиками.

Светят Млечным Путем с высоты
храма взорванного кресты.
К ним все крестики с жилистых шей
взмыли из лагерей, из траншей.

И серебряно светит, паря,
шпора взорванного царя,
в том виновного, что от удил
всех взрывателей освободил.

На второй гражданской войне
те, кто пишут, – в особой цене,
и засасывает, как смерч,
пишмашинки и перышки смерть.

Но всегда появляется он,
русский мальчик, на крест обречен,
потому что его рукой
пишет некто распятый, другой.

В кабинете, который стал пуст,
авторучки прозрачненькой хруст,
словно градусника страны,
где привычкой к убийствам больны.

Стала жизнь преступлением без
наказания – даже с небес.
Разлетелись от взрыва в распыл
пальцы в синих веснушках чернил.

Но без ручки, без карандаша
убиенная пишет душа.
И накажет, пера не сложив,
всех убийц – и своих, и чужих,
воспарившая за облака
даже взорванная рука…

1994

Между стыдом и страхом

Ну что, орел двуглавый,
куда мы залетели,
с бесславной новой славой,
в чеченские метели?

Там со стыда, с испугу
не смогут на вершинах
взглянуть в глаза друг другу
две головы орлиных.

Кто тебе перья выдрал
над пеплом и над прахом?
Нет, не орлиный выбор —
между стыдом и страхом.

Декабрь 1994

P. S. Написано сразу после начала Чеченской войны. Я отказался принять из рук президента Ельцина орден Дружбы народов, понимая, что эта война превратится в затяжное бессмысленное кровопролитие.

1995

Слеза России