Собрание сочинений. Том 2

Мы те,
          кто в дальнее уверовал, —
безденежные мастера.
Мы с вами из ребра Гомерова,
мы из Рембрандтова ребра.
Не надо нам
                   ни света чопорного,
пусть будет жизнь
                             простым-проста,
а надо только
                     хлеба черного, бумаги,
            глины
                     и холста!
Смешайтесь, краски,
                                знаки нотные!
По форме и земля стара, —
мы придадим ей форму новую,
безденежные мастера!
Пусть слышим то свистки,
                                         то лаянье,
пусть дни превратности таят,
мы с вами отомстим талантливо
тем,
      кто не верит в наш талант!
Вперед,
           ломая
                    и угадывая!
Вставайте, братья, —
                                в путь пора.
Какие с вами мы богатые,
безденежные мастера!

31 июля 1957

«Поздравляю вас, мама…»

Поздравляю вас, мама,
                                    с днем рождения вашего сына!
За него вы волнуетесь,
                                   и волнуетесь сильно.
Вон лежит он, худущий,
                                      большой и неприбранный,
неразумно женатый,
                                для дома неприбыльный.
На него вы глядите
                               светло и туманно…
С днем рожденья волнения вашего,
                                                       мама!
Вы не дали ни славы ему,
                                        ни богатства,
но зато подарили
                           талант не бояться.
Отворите же окна
                            в листву и чириканье,
поцелуем
               глаза его пробудите,
подарите ему
                     тетрадь и чернильницу,
молоком напоите
                           и в путь проводите.

Июль 1957

«Пахла станция Зима…»

Пахла станция Зима
                                 молоком и кедрами.
Эшелонам
                пастухи
                            с лугов махали кепками.
Шли вагоны к фронту
                                   зачехленно,
                                                     громыхающе…
Сколько было грозных,
                                     молчаливых верениц!
Я был в испанке синенькой,
                                           кисточкой махающей.
С пленкою коричневой
                                    носил я варенец.
Совал я в чью-то руку
                                   с бледно-зеленым якорем
у горсада с клумбы
                              сорванный бутон
или же протягивал,
                               полный синей ягоды,
из консервных банок
                                 спаянный бидон.
Солдаты              желтым сахаром
                                        меня баловали.
Парень с зубом золотым
                                      играл на балалайке.
Пел:
       «Прощай, Сибирюшка, —
                                              сладкий чернозем!»
Говорил:
             «Садись, пацан,
                                      к фронту подвезем!»
На фуражках звездочки,
                                      милые,
                                                 алые…
Уходила армия,
                        уходила армия!
Мама подбегала,
                          уводила за фикусы.
Мама говорила:
                         «Что это за фокусы!
Куда ты собираешься?
                                   Что ты все волнуешься?»
И предупреждала:
                             «Еще навоюешься!..»
За рекой Окою
                       ухали филины.
Про войну Гражданскую
                                       мы смотрели фильмы.
О, как я фильмы обожал —
                                           про Щорса,
                                                             про Максима,
и был марксистом, видимо,
                                          хотя не знал марксизма.
Я писал роман тогда,
                                 и роман порядочный,
а на станции Зима
                             голод был тетрадочный.
И на уроках в дело шли,
                                      когда бывал диктант,
«Врачебная косметика»,
                                      Мордовцев
                                                       и Декарт.
А я был мал, но был удал,
и в этом взявши первенство,
я между строчек исписал
двухтомник Маркса – Энгельса.
Ночью,
           светом обданные,
                                      ставни дребезжали —
это эшелоны
                    мимо проезжали.
И писал я нечто,
                          еще не оцененное,
длинное,
              военное,
                           революционное…

Июль 1957

«Я жаден до людей…»