Собаки

Собаки были быстры и сильны, но волк, очевидно, наводил на них ужас. У них не хватало смелости напасть на него, и потому он каждый раз уходил от них. Тут мне вспомнилась не знающая страха маленькая собачка, спавшая в продолжение последнего года на моей постели. Как бы хорошо было, если бы она была здесь. Тогда эти неповоротливые громадные собаки нашли бы предводителя, смелость которого не изменила бы ему в минуту опасности.

Из Мендозы я отправился в Барону. Там меня ожидала целая куча писем и, между прочим, два письма от моей хозяйки. В одном она уведомляла меня, что «моя отвратительная собака ведет себя непозволительно», а во втором, написанном в еще более сильных выражениях, требовала, чтобы я немедленно же избавил ее от собаки.

«Не отправить ли Снэпа в Мендозу? — подумал я. — Это всего двадцать часов езды. Там его примут с удовольствием, а на обратном пути домой через Мендозу я захвачу его с собой».

Итак, я снова свиделся со Снэпом. И на этот раз он держал себя почти так же, как и при первом знакомстве со мной. Он бросился на меня, притворившись, как будто хочет укусить, и все время рычал, но рычал глухо, низким голосом. А хвост его махал не переставая из стороны в сторону.

Пенруфы во время моего отсутствия охотились несколько раз на волков, но все так же безуспешно. Собаки почти каждый раз находили волка по следу, но он оставался цел и невредим. А охотники не могли понять причину этого, так как приезжали на место слишком поздно.

На другой день после моего приезда мы рано утром снова отправились на охоту такой же красивой кавалькадой из великолепных лошадей и смелых всадников. Тут же были и все собаки — рыжие, черные, желтые. Но на этот раз была и одна новая — маленькая белая собачка, все время не отходившая от меня ни на шаг. Не только каждая собака, но и каждая лошадь, державшаяся не на достаточно почтительном расстоянии от нас, рисковала познакомиться с ее зубами. Она относилась враждебно ко всем людям, лошадям и собакам в Мендозе, за исключением только одного бультерьера, принадлежавшего хозяину отеля. Этот бультерьер был еще меньше Снэпа, и они жили в большой дружбе.

Мы въехали на один из тех холмов с плоскими вершинами, с которых открывается далекий вид. Вдруг Гильтон, осматривавший местность в зрительную трубу, сказал:

— Я вижу зверя. Он бежит к речке. Это, кажется, койот.

Прежде всего требовалось, чтобы борзые увидали его, а это устроить было нелегко: зрительной трубой собаки пользоваться не могут, да к тому же всюду кругом росли кусты шалфея, поднимавшиеся выше их голов.

Но Гильтон преодолел это затруднение.

— Дандер, сюда! — крикнул он и, нагнувшись с седла, протянул ногу.

Дандер ловко вскочил на седло и встал на нем, покачиваясь из стороны в сторону.

— Видишь, Дандер, — сказал Гильтон, показывая ему на зверя. — Смотри, вот он где.

Дандер пристально вглядывался в ту сторону, куда показывал Гильтон; потом, должно быть, увидав койота, он с отрывистым лаем спрыгнул с седла и бросился вперед. Остальные собаки последовали за ним, а мы поскакали за собаками насколько могли скорее. Но вершина холма не представляла для лошадей дороги: нам то-и-дело попадались овраги, барсучьи норы, каменные глыбы и густо разросшиеся кусты шалфея, так что ехать слишком быстро было довольно рискованно.

Мы отстали от собак, и я, менее других привыкший к верховой езде, очутился в самом хвосте кавалькады. Несколько раз мы видели собак: они то бежали по ровной местности, то на время скрывались в оврагах и снова выбегали из них на равнину.

Вел стаю Дандер, всеми признанный предводитель. Въехав на вершину другого холма, мы увидали всю охоту. Впереди несся, как стрела, койот; собаки были на четверть мили позади его, но расстояние между ними и зверем все уменьшалось. Затем и собаки и он пропали из виду. Когда мы снова увидали их, койот был уже мертв, а собаки, за исключением двух гончих и Снэпа, сидели, тяжело дыша, кругом него.

— Гончие опоздали, — сказал Гильтон, взглянув на них. — А ваша собачка нам, должно быть, не понадобится, — прибавил он, с гордостью смотря на Дандера и лаская его.

— Десять больших собак на одного маленького койота, — насмешливо заметил старик Пенруф. — Не бог знает какая смелость нужна для этого. Посмотрим, что будет, когда они увидят волка.

На другой день мы снова поехали на охоту.

С высокого холма, мы увидали вдали движущееся серое пятнышко.

Белое пятнышко означает антилопу, рыжее — лисицу, серое — волка или койота. Если хвост опущен, это — койот; если приподнят — ненавистный волк.

Дандеру так же, как и в первый раз, показали зверя, и он повел за собою всю разношерстную стаю — борзых, волкодавов, гончих, датских.

А за ними поскакали всадники.

На одно мгновение перед нами промелькнула охота. Впереди был волк; собаки преследовали его, но мне показалось, что они бегут за ним не так быстро, как накануне за койотом. Неизвестно, чем кончилась охота. Собаки вернулись к нам одна за другой, а волка мы больше не видали.

Среди охотников послышались насмешливые замечания, и начались взаимные упреки.