Собачий царь

Шею вытянув, парил Недайбог над деревенькой, крыльями могучими норовил все хатки обнять. Ниже и ниже с ночного неба соскальзывая, кое-где задел хвостом верхушки антоновок. Обгорели у тех яблонь сучья, осыпались недозрелые яблочки на землю. А там, где Недайбог крыльями землю хлестал, три года потом ни одна травинка не выросла. Ни укроп, ни овощ-редька, ни малинов куст в тех местах пять лет не принимались. И стояла земля омертвелая… Никому не дано понять Недайбога, умыслы его неподвластны людям. Может, целился он в трубу Кручининой, в тепле до утра подремать, в чугунок с солянкой засевая сажу едкую, ядовитую. Или направлялся к сараю Крайнева, по сеновалу искрой прокатиться, дымом кружевным предрассветное небо выстелить. Но тут пронзительно взвизгнула над моей головой форточка и задумчиво отворилась. Видно, локтем Лохматый подтолкнул её, чтобы за окно свиную кость швырнуть. Пронеслась свиная кость увесистая возле самого моего виска и на грядку где-то опустилась, муравьям да лисицам на радость. Сверкнул глазищами Недайбог, растворённое оконце приметил. И прямёхонько в соседский вагончик тенью чёрной, грозовой тучей, горемычной вдовьей косынкой, занавески встревожив, ворвался. Выжидала Лопушиха-пройдоха, полукавее схитрить норовила. Но ворвался в вагончик Недайбог, вот и ляпнула она невпопад:

«Изо всей округи найдётся ли хоть один башковитей тебя? Ты толковый мужик, с соображаловкой, в моторах всяких разбираешься, и в руках у тебя всё горит. Уж с твоей-то хитростью, с твоим умом можно было бы по жизни продвинуться, неумех и раззяв растолкать… Надо тебе в Москву, Лохматый. Поезжай прямо завтра, вот билет. Погуляешь по столице, проветришься, к кому надобно влезешь в доверие. Только время попусту не разбояривай и без повода рюмкой не балуй. О чём парни там таятся – подслушай, чего бабы молчат – смекай. Что вокруг летает – улавливай и со сбродом безродным нечёсаным дружбу попусту не води. Из заветного логова Лай Лаича вымани. Постарайся Брехуна повстречать. Сами твои глаза о нашей жизни поведают. Без слов Брехун догадается, что по жизни мы бредём-спотыкаемся, шатко-валко через силу существуем. Приглянуться сумей Лай Лаичу, обаянием к себе расположи его. И тогда проси, чего вздумаешь, не стесняясь, понаглей разведай, как вагон наш на путях выровнять, чтоб катил куда надо, куда я хочу… Выпроси, милок, для нас долю получше. И как справишься, телеграмму дай».