Снег, путь и приворот

К ужину бояре так разругались, что успели раза три подраться, постучать посохами и потаскать друг друга за бороды. Каждый норовил продвинуть вперед свою родню и замарать имя чужой.

Князь сидел, зевал, делал вид, что не слушает, а сам на писца поглядывал – тот все слова боярские записывал, да пометы в списке невест ставил.

Назавтра должен был в терем явиться лекарь и осмотреть всех невест. А за ним и бабка повивальная. Пусть все боярышни выглядели невинными цветочками, да только князь и сам молод был, сам девкам головы кружил. Знал, что кровь кипящую ни забор, ни псы, ни суровые родичи не остановят.

Однако вежество князь блюл – девиц опозоренных должны были по его указу отвезти не в монастырь – зачем Богу порченные невесты? Нет, их ждали с нетерпением в дальних острогах. Там невест нехватка всегда, а уж на красивую да богатую девицу всегда охотники найдутся. А вот тем, кто себя соблюл, но княжичу не приглянется, тем уж будет забота в Тулее мужей подобрать. Чтобы и молоды, и не бедны, и собой хороши. Иначе начнет народ болтать, что скуп князь на ласку. Но это дело завтрашнего дня…

Пристукнул князь кулаком по столу, да и сказал:

– Все, други, обсудили, что могли! Завтра в терем повитуха придет. А пока… ужинать пора! Более о невестах и слышать ничего не желаю!

Бояре понятливо умолкли. Знали уж, что князь молчит-молчит, да притопнет, и потом уж лучше не болтать.

Встали все, поклонились да и пошли – кто в трапезную, кто во двор, к возку своему, чтобы на паужну домой ехать. А как разошлись, из покойчика, спрятанного за престолом княжеским, вышел сам княжич Волемир.

– Что, сын, все ли слышал? – спросил его отец.

– Слышал, отец, да так и не понял, есть ли среди девиц хоть одна девица, – хмыкнул жених.

– Есть, – успокоил его князь, – сейчас с наскоку постарались все друг дружку в грязи перемазать, да не вышло. Надо смотреть, чтобы девиц не попортили, порчу не навели, да бабок-шептуний не натащили. Ты уж Белослава да Горазда поставь в присмотр.

– Поставлю, – кивнул княжич.

– А что, – прищурился вдруг князь, – приглянулась тебе какая из девиц?

– Приглянулась, – осторожно кивнул Волемир, – только я пока спешить не стану, отец. Присмотрюсь еще.

– Добро! Ну, ступай, вечеряй со всеми, да слушай хорошо, а я к матери загляну!

Князь отпустил сына, а сам через тот потайной покойчик прошел на галерею, а оттуда уже спустился в мыльню – там стояла кадушка с отваром тысячелистника, полыни да мяты. Споро скинув одежду, князь опрокинул на себя теплый отвар, смывая все худое, что налипло на него за долгий день, потом взял со скамьи чистые порты, рубаху, кафтан, причесал волосы и в домашнем виде отправился в покои княгини – ужинать, разговаривать, целовать дочерей и младшего сына, да размышлять – будет ли у старшего такое место, куда он не захочет тянуть тяжесть сложного дня?

Глава 18

На другой день в тереме, отведенном для невест, царила страшная суета – мамки и няньки омывали девиц святой водой, обряжали в особые тонкие рубашки с большим запахом, поверх накидывали длинные епанчи и, накрыв покрывалом от дурного глаза, по одной вели в баню.

В бане, в просторном предбаннике ждали потеющие от избыточного тепла боярыни, повивальные бабки и лекарь-иноземец. Девицу ставили в круг строгих взоров, снимали покрывало и епанчу, а потом велели и завязки на «поглядной» рубахе развязать, и смотрели на нее, голую, со всех сторон, ища некрасивые родимые пятна, шрамы или другие дурные меты.

Потом осматривал заморский дохтур. Касаться до княжьей невесты руками ему запрещалось, поэтому он размахивал серебряными палочками. Заглядывал в рот, под мышки, легонько касался напряженных спин и выносил вердикт. Большей части девиц сказал «здорова», но все же отправил прочь тощенькую южанку с хрипами в груди и двух девиц с кривой спиной.

Боярыни изгнали куда больше – им не понравились сразу семь девушек, но без разрешения княгини никто никуда никого не гнал – просто делали пометки в списке.

После осмотра доктора девицы заходили в баню, и там их уже осматривала повитуха с тремя помощницами.

Невест было много, все одевания-раздевания, причитания и нелестные слова боярынь требовали много времени, так что «в баню» девицы ходили до вечера. А вечером княгине-матушке подали три списка. В одном боярыни отметили тех, кто, по их мнению, недостоин быть невестой княжича, во втором – лекарь иноземный, а в третьем повитуха отметилась.

Всю ночь в тереме слышались шепотки, стуки и какая-то суета, а утром части девиц не досчитались. Не было их вещей, нянек, служанок и обозов. Оставшимся невестам сказали, что девицы уехали на богомолье, но Лада Волеговна, расчесывая Радомире волосы, пошептала, что девиц, чем-то не угодивших боярыням или лекарю, отправили в северные крепостицы – замуж выходить. А тех, кто успел невинность потерять – родителям вернули. Но – тайно. Чтобы чести княжеской и родительской урону не было.

– Няня, что с ними будет? – взволновалась Рада. Ей было жаль худенькую южаночку, с которой пришлось рядом стоять в церкви. Она, кажется, на княжича и не смотрела – о своем думала.