Смех Циклопа

На экране пронумерованы лица клоунов с фамилиями и с именами авторов грима. Ни одно не совпадает с тем, за кем они гнались.

Флоран Пеллегрини подъезжает к ним в своем рабочем кресле.

– Совсем забыл, Лукреция, у тебя много почты. Тебя не было несколько дней, она все время съезжала с твоего стола, я все убрал в ящик.

– Спасибо, Флоран, это подождет.

Она поглощена изучением грустных клоунов.

Старый журналист пожимает плечами.

– Давай я наскоро проверю, почту нельзя забрасывать, а то потом в ней утонешь.

Он по одному вскрывает конверты длинным ножом в форме ятагана, потом принимается за посылки.

– Погоди! – кричит Лукреция.

Она указывает на синюю лакированную шкатулку, которую он только что вынул из коричневой обертки. Взяв с бесконечными предосторожностями шкатулку, она опускает ее в прозрачный полиэтиленовый пакет.

Исидор видит, что все на месте: буквы BQT, надпись «Не смейте читать!». На оберточной бумаге напечатано: «Это то, что все вы хотите знать».

– Смена ракурса. Охотники становятся дичью, – замечает он.

– Причем бывшая дичь ездит на танке, – подхватывает Лукреция.

Флоран Пеллегрини непонимающе хлопает глазами.

– Глянем, что внутри? – предлагает Исидор Каценберг.

– Шутите?!

– Ничуть, Лукреция. Не верите же вы в эту чушь с «шуткой, которая убивает»?

Он тянется к пакету, она ударяет его по руке.

– Адресат – я, не трогайте!

И она прячет пакет с бесценным содержимым в свою сумку.

– Вы все равно не удержитесь, Лукреция. Любопытство пересилит. Дайте я сам открою. Я старше, у меня нет будущего. Если одному из нас суждено умереть от смеха, для всех лучше, если это буду я.

Она упрямо молчит.

– Будет вам, мадемуазель Лукреция. Наука отдыхает, мы находимся в сфере волшебства.

Я ему не Кристиана, меня ему не провести. Я уже понимаю его приемы словесной дуэли. Я выстою.

– Скажем так: у меня серьезные подозрения, что этот странный предмет связан с кончиной двух человек, и этого достаточно, – говорит она.

Он пожимает плечами.

Она засовывает пакет со шкатулкой глубже и накрывает шарфом.

– Не настаивайте, Исидор. Сказано вам: нет!

– Я знаю, как работает этот «волшебный текст», – не унимается Исидор. – Тут все дело в вере. Раз все верят, что, читая шутку, можно умереть от смеха, то этот текст потрясает. А вот я не верю, и со мной ничего не будет. Мой природный скепсис играет роль вакцины.

– Я устала, – говорит она. – Все, я пошла. Вы остаетесь?

Флоран Пеллегрини не вмешивается. Он с улыбкой достает из своего ящика бутылку виски, опрокидывает рюмку и блаженно жмурится. Свалив так и не открытую почту в коробку, он задвигает ее под стол.

116

«Пассажиры занимают места в самолете и ждут пилотов. Вскоре на борт поднимаются двое в летной форме и в черных очках. Одного сопровождает собака-поводырь, другой водит перед собой белой палочкой.

Они запираются в кабине. Пассажиры нервно хихикают и переглядываются со смесью удивления и страха.

Вскоре взвывают двигатели, самолет начинает разбег по полосе. Скорость нарастает, но кажется, что самолет никогда не взлетит. Глядя в иллюминаторы, пассажиры убеждаются, что взлетной полосе конец, впереди озеро. Многие понимают, что сейчас самолет вместо взлета нырнет в воду. Все в панике голосят. И тут самолет мягко поднимается в воздух. Пассажиры облегченно переводят дух, им уже стыдно, что они клюнули на розыгрыш.

Еще несколько минут – и инцидент забыт. Пилот в кабине щупает приборное табло, находит и нажимает кнопку автопилота.

– Знаешь, что меня пугает, Сильвен? – обращается он ко второму пилоту.

– Что, Доминик?

– Что в один прекрасный день они опоздают с воплями, и мы все погибнем».

Из скетча Дариуса Возняка «Так, ерунда».

117

Мотоцикл с коляской.

Исидор Каценберг как будто спокоен, а вот Лукреция раздражена. Сумка болтается у нее на левом плече, в недосягаемости для коллеги в коляске.

Они едут молча, поэтому она врубает хард-рок, Nothing Else Matters группы «Металлика».

«Шутка, которая убивает» всего в 25 сантиметрах от моих глаз, вся моя защита – деревянная шкатулка да кожаная сумка.

Ну и что это такое? Буквы, слова, фразы, которые, соединяясь, вызывают смерть?

Она проезжает на красный и отвечает на возмущенные гудки непристойным жестом.

Исидор прав, это невозможно.

Я же не верю в колдовство.

Тем не менее я чувствую, что читать это нельзя.

Профессор Лёвенбрюк называет это «ящиком Пандоры»? Ящиком, который нельзя открывать, иначе наружу вырвутся адские черти.

Она выезжает на широкий проспект.