Смех Циклопа

– Бросьте делать вид, что все предусмотрели, не прикрывайтесь авторитетами. У нас была паника, она нас и спасла. Мы ничего не сделали, и это оказалось правильнее всего. А я заорала, потому что…

Потому что снова пережила свой первый провал, повлекший все последующие.

– Потому что…

– Потому что ожидание было невыносимым.

Они решают досмотреть представление из-за кулис.

Остальные комики смотрят на них со смесью страха и недоверия.

Лучше не спрашивать, какого они мнения о нашем выступлении.

Они садятся и смотрят на экран.

Стефан Крауз возвращается на сцену и объявляет неожиданный номер.

– Встречайте друга, коллегу, а главное, крупного продюсера. Приветствуем брата Циклопа собственной персоной: Тадеуш Возняк!

На Тадеуше розовый костюм и галстук-бабочка цвета фуксии. В знак приветствия он прикрывает тремя пальцами правый глаз.

Потом пожимает Краузу руку, крепко его обнимает.

– Дорогой Стефан! Можно называть тебя Стеф? Так вот, Стеф, я знаю, как тебя ценил Дариус и как он был тебе обязан. Не сомневайся, если он сейчас смотрит на нас сверху, то ему наверняка нравится этот вечер в его честь, нравится этот зал, где собрались все его друзья и почитатели.

– Спасибо, Тад. Ты – замечательный человек!

– Не за что, Стеф. Знаешь, в тот вечер, когда не стало моего брата, я сидел здесь, в «Олимпии», в первом ряду. Вспоминаю его последний скетч. Хочу прочесть его вам сегодня.

Тадеуш Возняк разворачивает листок и читает. Последнюю фразу он произносит медленно, почти по слогам:

– «…он… расхохотался… и… умер».

Зал вскакивает в едином порыве и аплодирует.

Исидор вытирает салфеткой лицо. Другую салфетку он протягивает партнерше.

Та говорит нейтральным тоном:

– Подождите. Мне надо в туалет.

Лукреция толкает дверь с соответствующим обозначением. В ее распоряжении две кабинки. Она дергает одну, вторую ручку. Занято.

Только этого не хватало! Я сейчас описаюсь!

Она колотит в дверь, торопя засевшую в кабинке особу. Голос оттуда просит ее потерпеть.

Она умывает лицо ледяной водой. Редко когда эта процедура доставляет ей такое удовольствие.

Родись я в бассейне, не нужно было бы ни плакать, ни кричать. Только поплыть. Потому, наверное, меня так восторгает плавание Исидора в компании дельфинов. Надо приобрести нового Левиафана.

Она вздрагивает от неожиданного громкого звука.

В гримерной по соседству хохочет мужчина, хохот уж больно бурный.

Охваченная предчувствием, Лукреция выбегает из туалета, бежит на хохот и оказывается перед дверью гримерной Тадеуша Возняка.

К ней присоединяется Исидор Каценберг, за ним топает пожарный Фрэнк Тампести.

Тадеуш заходится хохотом. Лукреция уже пытается высадить дверь, пока безуспешно. Она бьет в дверь ногой.

Смех в гримерке сменяется криком агонии. Слышится удар, звук падения. Сбегается целая толпа.

Пожарный уже ищет в своей связке нужный ключ, но волнуется и никак не находит.

Лукреция боится, что так он провозится до завтра, и предпочитает нырнуть в группу сотни поклонников, после панегирика Тадеуша потянувшихся к выходу. Исидор, уловивший ее мысль, торопится за ней.

– Туда! – кричит она. – Он там!

Она переходит на бег, потом вдруг замирает. Исидор налетает на нее и чуть не сбивает с ног.

– Я видела его! Грустного клоуна!

Она тяжело дышит. Внезапно клоун снова мелькает в конце коридора.

– Вон он!

– Эй! Стой!

Грустный клоун озирается и бросается наутек.

– Ловите его! Ловите! – кричит Лукреция.

Но столпотворение поклонников сковывает их движения.

Грустный клоун бежит вверх по лестнице, толкает дверь, ныряет в верхний проход. Журналисты, преследуя его, оказываются над сценой, под ними десять метров пустоты.

Беглец хорошо виден.

Зал внизу внимает новому скетчу в исполнении клоуна номер 13.

– Ловите его! – кричит Лукреция вслед убегающему.

Но грустный клоун хватается за канат и соскальзывает вниз, на середину сцены.

Удивленный 13-й клоун и его артисты застывают.

Грустный клоун делает кувырок и прикрывает тремя пальцами свой правый глаз. Зал, решив, что его продолжают смешить, хлопает.

Лукреция и Исидор спускаются тем же способом и тоже оказываются в центре сцены. Публика узнает их и радостно кричит:

– Давид! Ванесса!

Они тоже закрывают себе правый глаз, тоже кое-как кувыркаются и срывают аплодисменты.

Лукреция и Исидор имеют возможность проверить справедливость закона Анри Бергсона: юмор функционирует еще лучше при повторе.

Тем временем грустный клоун, всех растолкав, кидается к запасному выходу и выскакивает на улицу.

Журналисты видят, как он прыгает на мотоцикл и срывается с места.

Они гонятся за ним на своем мотоцикле с коляской.

Промчавшись по бульвару Итальянцев с двусторонним движением, они вылетают на бульвар Пуассоньер, где движение одностороннее.