Слишком много поваров

— Негр? — уточнил он. — Вы имеете в виду одного из служащих?

— Да. В униформе. Как все официанты.

— Это был один из официантов этого павильона?

— Нет, я уверена, что нет. Он был чернее, чем они, и… Нет, я совершенно уверена. Я никогда не видела его.

— Чернее, чем они, и еще что? Что вы собирались сказать?

— То, что это не мог быть ни один из здешних официантов, потому что он пришел снаружи и ушел тем же путем. Я сказала, что бежала через кусты. Я простояла там всего несколько секунд, как дверь отворилась, он вышел и обогнул дом. Конечно, из-за кустов мне было плохо видно, но я думаю, что это был именно он.

— Вы разглядели его униформу?

— Да, немного. Когда он открыл дверь, свет падал на него сзади. А потом стало темно.

— Он бежал?

— Нет. Шел.

Вулф нахмурился:

— А тот, что смотрел на него из буфетной, — он был в униформе или в кухонной куртке?

— Не знаю. Дверь была приоткрыта совсем немного. И я увидела только его глаза. Его я тоже не смогла бы узнать.

— А мистера Ласцио вы видели?

— Нет.

— Еще кого-нибудь?

— Нет. Все, что я видела, я вам рассказала. Полностью. Потом, позже, мистер Серван сказал нам, что мистера Ласцио убили, тогда я сразу поняла, что за шум слышала. Я слышала, как он упал, и видела человека, который убил его. Я поняла это. Но я боялась говорить, когда мне задавали вопросы, и… вообще. — Она подняла свои маленькие руки к груди и снова уронила их. — Конечно, мне было жаль, когда арестовали мистера Берена, я ведь знала, что он не виноват. Я собиралась подождать, пока не окажусь дома, в Сан-Франциско, а потом сказать мужу и, если он посоветует, написать сюда обо всем.

— А пока… — пожал плечами Вулф. — Вы кому-нибудь что-нибудь говорили?

— Никому.

— И не говорите. — Вулф выпрямился. — В сущности, миссис Койн, пока вы действовали в своих эгоистичных интересах, вы, должен признать, действовали мудро. За исключением того, что вы попросили мужа поцеловать вам палец в моем присутствии. Ваша тайна была в безопасности, а значит, вы тоже. Убийца, вероятно, знает, что его видели через дверь, но не знает, кто именно, так как дверь была открыта всего на несколько дюймов. Если бы он узнал, что это вы, даже Сан-Франциско оказался бы недостаточно далеко. В высшей степени полезно не делать ничего, что смогло бы натолкнуть его на эту мысль. Никому ничего не говорите. Если кто-нибудь полюбопытствует, почему вы задержались здесь гораздо дольше других, ответьте ему — или ей, — что ваша расовая принадлежность запрещает вам давать отпечатки пальцев и что мне пришлось терпеливо убеждать вас. Я сделаю все, чтобы полиция больше не допрашивала вас, а то могут возникнуть подозрения. А кстати…

— Вы ничего не скажете полиции?

— Я не говорил, что не скажу. Вы должны довериться мне. Я хотел спросить, расспрашивал ли вас кто-нибудь, кроме полиции и меня, о вашей ночной прогулке? Кто-нибудь из гостей?

— Нет.

— Вы уверены? Никаких случайных вопросов?

— Нет, не помню… — Брови Лио Койн поползли вверх над раскосыми глазами. — Мой муж, разумеется…

Стук в дверь прервал ее. Вулф сделал мне знак открыть. Это был Луи Серван. Я впустил его. Он поклонился мне и извиняющимся тоном сказал Вулфу:

— Мне не хотелось беспокоить вас, но обед… Уже пять минут девятого.

— А-а! — Вулф поднялся. — Я ждал этого шесть месяцев. Спасибо, миссис Койн. Арчи, проводи миссис Койн. Могу я перекинуться с вами парой слов, мистер Серван? Я постараюсь, чтобы это заняло как можно меньше времени.

Глава 8

В этот вечер обед устраивал старейшина «Les Quinze Maîtres». По традиции такой обед давался на второй вечер их съездов раз в пять лет. К этому обеду тщательно готовилось все, вплоть до кухонной утвари. И от этой особой торжественности все чувствовали какую-то неловкость. Разговор за столом перескакивал с пятого на десятое, и, когда Доменико Росси громко сделал какое-то замечание по-французски, засмеялись лишь трое или четверо, да и они внезапно смолкли и только молча переглядывались.

К моему удивлению, Констанца Берен вышла к столу. Но не подошла ко мне, как накануне вечером, а села на другом конце стола между Луи Серваном и неизвестным мне забавным типом с буйными усами. Леон Бланк, мой сосед справа, сказал, что это французский посол. Были и другие новые гости, среди них коллеги моего приятеля Оделла, Реймонд Лиггетт из отеля «Черчилль», Клей Эшли, управляющий Канова-Спа, и Альберт Мальфи. Черные глазки последнего бегали по лицам сидящих, и, встречая взгляд кого-нибудь из маэстро, он расплывался в ослепительной улыбке. Леон Бланк сказал, указывая на него вилкой:

— Видите парнишку Мальфи? Он хочет завтра быть избранным в «Les Quinze Maîtres». Ба! У него нет творческой жилки и никакого воображения! Он учился у Берена, вот и все.

Он взмахнул вилкой, как бы подписывая отставку, а затем с ее помощью набил рот муссом из икры шэда.