Слишком много поваров

Я не могу припомнить никого, кто умел бы так держать на лице деревянную маску. Можно было поклясться, что если она о чем-то и думает, то разве о том, где потеряла носовой платок. Наконец она заговорила:

— Я не входила в столовую.

— Скажите это полиции, — пожал плечами Вулф. — Вы солгали мистеру Толмену, теперь лжете нам — ваша ложь записана у мистера Гудвина в блокнот — да еще пытаетесь возвести напраслину на швейцара, и в довершение всего эти отпечатки…

Она протянула руку:

— Дайте сюда. Я хочу посмотреть на них.

— Их покажет вам полиция, если сочтет нужным. Прошу прощения, миссис Койн, но это важная улика, и я должен быть уверен, что передам ее властям в целости и сохранности.

Она было нахмурилась, но моментально привела лицо в порядок. Помолчав, она сказала:

— Да, я заходила в коридор левого крыла. С малой террасы я прошла в свою комнату и прищемила палец дверью ванной. Потом, когда мистера Ласцио нашли убитым, я испугалась и решила не говорить, что заходила в дом.

Вулф кивнул.

— Можно попробовать и так, — пробормотал он. — Если считаете, что стоит, пробуйте. Вы, конечно, понимаете, что следы ваших пальцев на двери в столовую все равно придется объяснить. Вы в тупике, вам нужно выкрутиться. — Он повернулся ко мне и сухо сказал: — Арчи, поди и позвони из холла в полицию. Скажи, чтобы сейчас же приехали.

Я неторопливо поднялся и уже приготовился спрятать блокнот и ручку, но это оказалось преждевременным. На ее лице появились признаки жизни. Она взглянула на меня, затем на Вулфа и протянула к нему обе руки.

— Мистер Вулф, — взмолилась она, — пожалуйста! Я не сделала ничего плохого, я вообще ничего не делала! Пожалуйста, только не полиция!

— «Ничего плохого», мадам? — Тон Вулфа был сух. — Вы лжете властям, которые расследуют убийство, лжете мне и называете это «ничего плохого»? Арчи, иди!

— Нет! — Она вскочила. — Говорю вам, я ничего не сделала!

— Вы входили в столовую в те самые минуты, может быть секунды, когда убили Ласцио. Вы убили его?

— Нет! Я ничего не сделала! Я не входила в столовую!

— Ваши пальцы остались на двери. Что же вы там делали?

Она глядела на него во все глаза, а я занес ногу, чтобы идти разыскивать полицейских, о которых и думать забыл. Сцену она решила закончить тем, что села и спокойно сказала Вулфу:

— Я должна вам все рассказать, да?

— Мне или полиции.

— Но если я расскажу вам… вы ведь все равно расскажете полиции?

— Возможно. А может, нет. Это зависит от многого. Рано или поздно вам все равно придется сказать правду.

— Так я и думала. — Она сложила руки с плотно сжатыми пальцами на своем красном платье. — Понимаете, я боюсь. Полиция не любит китайцев, а я китаянка, но дело даже не в этом. Я боюсь человека, которого я видела в столовой, потому что он наверняка убил мистера Ласцио.

— Кто же это был? — тихо спросил Вулф.

— Не знаю. Но если он узнает, что я рассказала о нем, что я видела его и рассказала… но ведь я все равно рассказываю. Видите ли, мистер Вулф, я родилась и воспитывалась в Сан-Франциско, но я китаянка, а к нам никогда не относятся как к американцам. Но все же… то, что я сказала мистеру Толмену, правда. Я все время гуляла. Я люблю гулять по ночам. Я сидела на траве между деревьями и слушала козодоя, я пересекла центральную аллею с фонтаном. Затем я вернулась — не со стороны левого крыла, а с другой — и заглянула в окно гостиной. А в столовой ничего не было видно, потому что стеклянные двери были плотно закрыты шторами. Я подумала, что было бы забавно посмотреть, как эти мужчины пробуют соусы, это казалось мне очень глупым, и я вернулась на террасу, чтобы найти щелочку, через которую можно подсмотреть. Но шторы были так плотно задернуты, что щелки я не нашла. Тут я услышала шум, как будто в столовой что-то упало, расслышать что именно мешала музыка, доносившаяся из гостиной. Не знаю, сколько я там простояла, но послышался новый шум. Я подумала, что если кто-то из них сошел с ума и швыряет на пол блюда, то это очень забавно, и решила чуть-чуть приоткрыть дверь и посмотреть. Я знала, что за музыкой никто меня не услышит. И приоткрыла дверь. Я не увидела даже стола, потому что возле ширмы боком ко мне стоял мужчина. Он прижимал палец к губам — ну, как когда мы хотим заставить кого-нибудь молчать. Потом я увидела, на кого он смотрел. Дверь в буфетную была приоткрыта всего на несколько дюймов, и там виднелось лицо одного из негров. Он смотрел на человека возле ширмы. Человек у ширмы начал поворачиваться в мою сторону, я в спешке закрыла дверь, мой палец соскользнул. Чтобы не упасть, я ухватилась за дверь другой рукой и прищемила палец. Я подумала, как глупо выйдет, если меня поймают за подглядыванием, поэтому отбежала за кусты, постояла там немного и направилась к главному входу. А потом вы увидели, как я входила в гостиную.

— Кто это был? — строго спросил Вулф.

Она покачала головой:

— Не знаю.

— Нет, миссис Койн, не начинайте сначала. Вы видели его лицо.

— Я видела только краешек. Этого, конечно, хватило, чтобы заметить, что это негр.

Вулф моргнул, я тоже.