Сквернавец

Принцесса кивнула: — Значит, это реально. Но я не собираюсь с тобой сотрудничать. — Она вернулась к предыдущей тактике. — Если, по-твоему, обладать душой так замечательно, с чего бы это тебе не терпится избавиться от неё?

— Мелодия, я не хочу от неё избавляться. Я охотно жил бы с ней вечно. Она гораздо лучше, чем моя собственная душа. Но я должен вернуть её владелице.

— Бред какой-то. Ты говоришь, что должен отдать самую желанную тебе вещь. Почему я должна тебе верить?

— Потому что у меня твоя душа. А значит, и совесть, и нравственность, и много чего ещё.

— Чего, например?

— Стыд за то, кем я был. Я опечален тем, что никогда не смогу отменить весь нанесённый мной ущерб. Моё раскаяние не знает границ.

— Пф-ф-ф! Ты даже не ударил никого ни разу. Не был жестоким. Никогда не насиловал девушек.

— Спроси у Бекки. Она расскажет тебе, как я пытался её поцеловать и уговаривал показать трусики.

Мелодия расхохоталась: — И ты называешь это преступлением? Все мужчины такие. Хочешь, я поцелую тебя и покажу трусики? ****, Скверн, да я швырну их тебе в лицо!

Вопреки её ожиданиям, Сквернавец не отреагировал на предложение, как полагалось.

— Это не обязательно. Я хотел бы искупить всё, что натворил. Но не могу. В моих возможностях лишь предотвратить дальнейшие злодеяния.

— Каким ты стал никчёмным! Ты и раньше-то был мелкой сошкой, а теперь и вовсе пшик. Морская ведьма сделала бы из тебя настоящего мужчину, — она искоса взглянула на него. — Точно! Тебе надо избавиться от души, чтобы снова обрести свободу. Потом мы вернём ведьму и позабавимся на славу. Ты обманул моих сладеньких сестричек, но меня тебе не одурачить.

Бекка задумалась. Могло ли предположение быть правдой? Сквернавец сейчас вёл себя так кристально честно, что слова принцессы казались грязной инсинуацией. И по поводу его преступлений Мелодия была права; скверные, но не шокирующие. Морской ведьме — дьяволу во плоти — Сквернавец не доверял. Так что сейчас, подытожив всё, Бекка поверила: он действительно хотел поступить правильно.

Тот помедлил. Затем спросил: — Что толкает тебя на плохие слова и поступки, Мелодия?

Она изумлённо подняла бровь: — Почему это тебя интересует?

— Потому что твой ответ прояснит и моё поведение.

Она пожала плечами: — Я хочу развлекаться и вмешиваться в чужие жизни. Хочу сводить мужчин с ума, вызывать аистов и никогда не получать младенцев. — Мелодия приподняла подол. — Поучаствуешь?

— Хотелось бы, но…

— Но что? — уточнила принцесса, задирая его выше. — Попался, Скверн. Сейчас ты потрясающе честен. Тебе хотелось бы.

Бекка видела, как глаза Сквернавца начинают дымиться. Стервозная красотка умела производить нужное впечатление. Этому Бекка тоже научилась у морской ведьмы — как и принцесса, надо полагать. Её ножки казались гораздо сексуальнее, чем при наличии души. И всё же Сквернавец отчаянно сражался за сохранение своей внутренней гармонии.

— Но я знаю, что это неправильно.

— Только из-за глупой души. Ну, мне плевать, что правильно, а что — нет. Взгляни-ка поближе, дурачок, — Мелодия показала ему трусики.

Но Сквернавец уже закрыл глаза, опасаясь, что так она и поступит.

— Мне не надо смотреть на тебя, Мелодия. Я просто хочу с тобой поговорить.

— Отпусти меня, и в награду получишь моё тело, — пообещала она. — Я знаю, что ты его хочешь.

— Да. И согласился бы, когда не обладал душой.

— А теперь не обладаю я, и предоставлю его в твоё полное распоряжение. Я просто хочу смыться отсюда. — Принцесса продолжала держать юбку так, чтобы сверкали трусики. На случай, если он приоткроет глаза.

Он этого не сделал. Какой невероятный самоконтроль! Бекка бы не удержалась от подглядывания — из чистого любопытства, — будь она мужчиной.

— Ты задала вопрос. Сейчас я на него отвечу. Развлечения для тебя — сиюминутные желания. Но долгосрочного благополучия они тебе не обеспечат. На это способны лишь любовь и обретённый в жизни смысл.

— Чем тебе не любовь? — фыркнула Мелодия, соблазнительно колыхая подолом юбки. От пошлого намёка покраснели даже его плотно закрытые веки.

— Это секс, — отозвался Сквернавец, тяжело дыша. Очевидно было, что долго он так не продержится. — Любовь неизмеримо ярче. Точно так же, как смысл жизни неизмеримо богаче простого достижения. Настоящее счастье достигается только с их помощью.

— Любовь… — задумчиво повторила Мелодия. — Её я не испытываю, это верно. Наверное, приятное чувство.

— Да, это самое чудесное, что можно испытать, — страстно убеждал её Сквернавец. Бекка знала, что он говорит искренне; раньше он никогда так не говорил. Она почти влюбилась в него сама; обладание душой сделало его очень привлекательным. К тому же, душа принцессы содержала в себе мощную магию, которую Бекка ощущала, когда чародейки сотворили из неё Драконий замок.

Но, разумеется, Мелодия этого не замечала.

— Откуда тебе знать?

Он заколебался: — Это к делу не относится.

— Конечно же, относится. Ты утверждаешь, что любовь — лучшее из всех чувств. Значит, познал её на собственном опыте. Кого ты любишь?

Сквернавец уступил.

— Тебя. Ту, полноценную. Теперь я понимаю, как это.

Она разразилась смехом.