Синее море

…Края Москвы, края родные,
Где на заре цветущих лет
Часы беспечности я тратил золотые,
И вы их видели, врагов моей отчизны,
И вас багрила кровь и пламень пожирал…

А я ничего не принес в жертву. Я только пылал гневом. Я только мечтал быть там! Жано! Нужна ода, Жано! Ты спишь?

П у щ и н. Нет. Я думаю о нашей лицейской республике. Как все вышло!

П у ш к и н (о своем). Нужна торжественная ода! (Подбежал к окну.) Да, Жано, да… (Смотрит в окно.)

П у щ и н (тоже о своем). Мокрица настрочит донос на Куницына. Уж он настрочит!.. Но нет, нет, сейчас не те времена…

П у ш к и н (про себя). И в жертву не принес я мщенья вам и жизни… Напрасно гневом дух пылал… Жано!

П у щ и н. А?

П у ш к и н. Ты выходил когда-нибудь в парк ночью?

П у щ и н. Нет. А что?

П у ш к и н. Погляди в окно, прислушайся к ветру! За нашим окном шумит история. В ночи мне видится Петр. Полтава, Бородино… И далее… вообрази… пронесись над пространствами! Без конца-краю — нивы, рощи, обугленные пожарищами, сожженные города, села… И русский мужик, отрубающий клейменую руку, дабы не служить иноземцу-завоевателю!.. Сам в цепях рабства, а встает, как освободитель от тиранства!

П у щ и н. Отечество наградит его долгожданной свободой. Кончится война, и все будет по-другому. Куницын прав. Мы накануне великих перемен. Ты веришь в это?

П у ш к и н. Верю. А ты?

П у щ и н. Верю. Иначе — как жить?.. Ну, спи, спи… а то от мыслей у меня голова лопается…

Молчание. Пушкин сидит на постели с ногами, покачиваясь, как бронзовый идол.

П у ш к и н. Жано!

Молчание.

Ты хочешь есть, Жано?

П у щ и н. М-м-м… Лучше и не говори об этом…

П у ш к и н (тяжело вздыхает).

Дороже мне хороший ужин
Философов трех целых дюжин…

Хочу есть… Хочу есть… Жано, ты слушаешь? Я знаю твердо! И слова нужны возвышенные! Вот какая будет ода! Пусть будет и «нощь» и «изрывши кладези», как Кошанский требует! Как медь Державина должен быть стих! Старомодность придаст ему торжественный лад, необыкновенный! Но мысли, но чувства…

П у щ и н (о своем). Мы утвердим справедливость… И восторжествует свобода!..

П у ш к и н (тоже о своем). Понимаешь… чтобы в каждом слове, в каждом звуке выразить то, что вздымает нас всех, от чего колотится сердце у тебя, у меня, у каждого русского!.. Ты слышишь, Жано? Ты не спишь?

П у щ и н. Ах, Пушкин! Скорее бы кончить лицей… чтобы броситься в жизнь… с головой… в самое пекло жизни…

П у ш к и н (вскочил, стоит на постели).

Страшись, о рать иноплеменных!
России двинулись сыны;
Восстал и стар, и млад,
Летят на дерзновенных,
Сердца их мщеньем возжены…

Дверь распахивается. Появляется длинный  К ю х л я  в ночном белье и в белом колпаке.

К ю х е л ь б е к е р. Ты не спишь?..

П у щ и н (прильнувший к стенке, отделяющей его от коморы Пушкина). Тшш…

Но Кюхельбекер и без этого возгласа замер, слушая.

П у ш к и н.

Вострепещи, тиран! Уж близок час паденья,
Ты в каждом ратнике узришь богатыря,
Их цель иль победить, иль пасть в пылу сраженья
За Русь!..

(Смолк.)

К ю х е л ь б е к е р (шепотом). Пушкин! Слушай, Пушкин! Наполеон оставил Москву!

И они бросились в объятья друг к другу. Пущин изо всех сил колотит в стенку.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

НОВЫЕ ИСПЫТАНИЯ

Еще в темноте троекратно грянули пушки.

Беседка «Грибок» в лицейском парке. Парк иллюминирован. Доносится музыка: оркестр играет тирольский вальс. Появляется  Б а к у н и н а  Е к а т е р и н а  П а в л о в н а, фрейлина, тоненькая, легкая девушка лет двадцати. С ней  О л о с я  И л л и ч е в с к и й  и  д в а  г у с а р а  с непроницаемыми лицами надменных дуэлянтов. Бакунина только что танцевала, она еще разгорячена, обмахивается веером.