Синдром публичной немоты. История и современные практики публичных дебатов в России

Регламент следующего, XIV съезда партии (прошедшего в декабре 1925 года) не был опубликован в его материалах. Голосовался он так же, как и на XIII, то есть был заранее напечатан «на членских карточках», и потому считалось, что каждый с ним ознакомился, и делегаты его быстро единогласно приняли [Четырнадцатый съезд 1926: 8]. Но то, что некоторые все еще пытались заставить его работать, что меньшинство пыталось на него опереться, чтобы защитить свои права, видно, например, из следующего эпизода в начале съезда. Регламент нынешнего съезда еще не был проголосован, как возникли разногласия по составу президиума. Многочисленная ленинградская организация подала письменное заявление председательствующему Рыкову (как того и требовал, например, регламент XIII съезда, утвержденный год назад) на внеочередное выступление. Слово было предоставлено. Представитель ленинградцев Авдеев зачитал заявление про то, что сеньорен-конвент партии при подготовке съезда против их воли назначил их представителем в президиум Комарова, когда они хотели Бадаева. (Комаров в дискуссии, развернувшейся перед съездом между ленинградцами и ЦК, поддерживал ЦК.) Председательствующий дал слово Антипову, который сказал, что сеньорен-конвент избирает в президиум не представителей отдельных организаций, а персонально отдельных личностей. Ленинградцы попросили дать выступить, в соответствии с регламентом, делегату, кто был бы за предложение убрать Комарова и включить Бадаева, но Рыков не дал этого сделать, сказав, что уже было одно выступление «за» и одно «против», только первый (Авдеев) читал по бумажке, а второй (Антипов) – говорил сам.

Налицо было использование председательствующим Рыковым своего поста для неисполнения требований регламента, но оспорить эти действия ленинградцы никак не могли. Регламент прошлого, XIII съезда этого не позволял, да и президиум, в который можно было бы внести какие-либо заявления или суждения «к порядку», не был на XIV съезде еще избран. Характерна речь Евдокимова из ленинградской организации, пытающегося убедить аудиторию, что здесь есть нарушение порядка честно организованного дебата: «Товарищи, я бы просил на одну минуту, которую мне предоставили, сохранить терпение. Не ставьте нас в такое положение, что нам сюда нельзя выйти даже по деловым вопросам без того, чтобы не раздавались реплики. Я взял слово к порядку голосования и говорю по этому вопросу. Мы вошли с предложением; против этого предложения высказался один товарищ, теперь мы просим слово в защиту своего предложения. Никакого нарушения со своей стороны мы не делаем, мы хотим только, чтобы наши законные права были осуществлены». После этого выступления Рыков все равно сразу же поставил на голосование предложение, что пора закрыть дискуссию по этому вопросу (большинство было за), и поставил на голосование предложение о введении Бадаева в президиум (большинство было против) [Там же: 5–6]. Вопрос был закрыт. Регламент стал орудием быстрого подавления меньшинства, особенно когда председательствующий играл в этом активную роль. То, что заложили в основание функционирования партийного регламента Плеханов и Ленин еще на II съезде, приносило свои плоды.

Битвы по процедурным вопросам, однако, становились все менее вероятны. Протоколы или стенографические отчеты съездов если и издавались, как в случае с XIV–XV–XVI съездами (Госиздатом, в 1926–1928–1930 годах)[238], то не содержали текста регламентов, что затрудняло их использование как на съездах, так и в работе парторганизаций более низкого уровня, или «первичек». Исключением было несколько публикаций в середине 1930-х годов. Например, текст партийного регламента приводился в протоколах V съезда, опубликованных в 1935 году, и в протоколах IX съезда, опубликованных в 1934 году [Пятый съезд 1935: 641; Девятый съезд 1934: 475][239]. Но это было уже начало эпохи высокого сталинизма, так что ни публикация этих протоколов, ни публикация в 1934 году протоколов Заграничной лиги русской революционной социал-демократии от 1903 года (где тоже был приведен особый регламент и прения по нему) не могли повлиять на сложившуюся структуру власти внутри партии.

Советские собрания