Сила ненависти

– Меня не было, потому что я сражался ради тебя. Ради нас.

Ее подбородок задрожал, и потребовалось все, чтобы не сорваться теперь, когда она была так близко, на кончиках моих пальцев.

– И как? Ты победил?

Я был чист четыре месяца и двадцать два дня, с тех самых пор, как последние следы препаратов были удалены из моего тела. Все остальное время посещал сеансы с психологами, занимался групповой терапией, читал, медитировал, работал над собой и своей травмой и, только не смейтесь, молился. А еще в красках вспоминал все те разы, когда зависимость разрушала мою жизнь и жизнь дорогих мне людей. Конечно, кроме нашей первой ночи с Ливи, ее я так и не вспомнил, что натолкнуло меня на мысль о том, как много упускал, пребывая в состоянии спутанного сознания. И теперь, познав лучшие стороны жизни, я не хотел упустить ни минуты. Я просто хотел жить.

Вместе со мной от зависимости лечились самые разные люди, их истории борьбы с наркотиками, алкоголем, клептоманией, шопоголизмом, перееданием и прочими формами соблазнов кричали так, что стены учреждения, в котором проходила реабилитация, едва выдерживали. Столько боли, отчаяния, страха, надежды и желания вернуться к нормальной жизни – ежедневное напоминание себе, для чего я это делал. Для того чтобы смотреть в эти чистые, полные беспокойства глаза и раз и навсегда забыть, как выглядят стоящие в них слезы.

– Я все еще сражаюсь, принцесса, и буду продолжать сражаться каждый гребаный день, лишь бы только знать, что ты со мной.

Она теснее прижалась своей щекой к моей ладони и одними губами выдала тихое:

– Всегда.

Этого было достаточно, чтобы сократить расстояние между нашими лицами и наконец напомнить себе, каковы на вкус ее губы. Как солнечный свет и самая чистая музыка, такая, под которую, должно быть, танцуют ангелы.

– Черт, у тебя такой холодный нос, – сказал я отстраняясь.

– Что ты вообще здесь делаешь? – в такт со мной проговорила Ливи.

Я рассмеялся.

– Идем внутрь, у меня есть для тебя кое-что.

Взяв ее за руку, я повел ко входу в здание. Она недоверчиво скосила на меня глаза, когда я вставлял ключ в замочную скважину, но ничего не сказала, ожидая объяснений. Мы вошли внутрь, и, когда выключатель щелкнул, а челюсть Ливи отвисла, это того стоило.

– Да ты издеваешься. – Выпутавшись из моей хватки, она подошла ближе к нагромождению строительных материалов, кусков пупырчатой пленки и ведрам нераспакованной краски. – Это совершенно никуда не годится! – с видом знатока она перешагнула через дыру в полу и прошагала дальше по коридору. – Это что, розыгрыш?

– У меня не было времени на ремонт. – Пожав плечами, я повторил ее путь, вставая рядом и одной рукой обнимая ее за плечи. – К тому же я понятия не имел, какой дизайн ты выберешь, так что у тебя еще есть время, пока строители не примутся за работу.

– Ты его купил? – Она выделила первое слово слишком сильно, развернувшись всем телом и обвиняюще тыкая пальцем мне в грудь. – Только не говори, что ты и есть владелец, это слишком извращенная фигня для собеседования. И что в этой чертовой коробке?

Она сыпала возмущенными вопросами, а я, как идиот, улыбался и не мог перестать благодарить высшие силы, как бы они ни назывались, за этот день и возможность вот так просто слушать ее болтовню.

– На самом деле это здание уже много лет принадлежит мне, просто я понятия не имел, что с ним делать. И нет, это не собеседование, потому что ты уже принята, а если откажешься от этого предложения, я найду способ заставить тебя прокричать «да», возможно, не один раз.

Щеки Ливи приобрели очаровательный розовый оттенок. Что ж, она хотя бы согрелась, когда кровь вернулась к ее лицу.

– А теперь вот что. – Я поставил коробку на настил из фанеры рядом с нами и, сделав глубокий вдох, открыл ее. – Это все те вещи, которые не давали мне сойти с ума, пока я был далеко от тебя, потому что не проходило ни секунды, чтобы я не скучал.

Я вытащил из картонного ящика мятый листок с тремя строчками, нацарапанными уродливым почерком. Взгляд Ливи на секунду замер на нем, а потом наполнился осознанием, она тяжело сглотнула.

– Откуда…

– По какой-то нелепой случайности я оказался еще большим психом, чем думал. Потому что, когда ты рассказала о той ночи, обшарил всю свою спальню в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь мне вспомнить.

– Отдай! – насупившись, она шагнула вперед, но я поднял руку, и Ливи не оставалось ничего, как злобно ударить меня кулаком в грудь.

– Теперь это принадлежит мне. Розы красные, фиалки синие, сердце Ника в руках у Оливии. – Я переделал стих, и ее громкий удивленный вздох послужил мне одобрением. Она сделалась красной как помидор, от чего я расплылся в той улыбке, от которой сводит скулы. – Это, – перешел к следующему предмету, вынув из коробки потрепанную Библию, – помогло мне лучше понять тебя, я даже делал пометки карандашом, вот, – открыв книгу, показал доказательства своей нынешней причастности к вещам, которые действительно были для нее важны.

– Ты правда прочел ее? – ахнула Ливи.