Сияющие

– Принести тебе что-нибудь? Хочешь выпить? Правда, не уверен, что что-то осталось… – Он оглядывается на пустые бутылки и смущенно зарывается пальцами в художественно растрепанные волосы. На висках виднеются ранние залысины. «Питер Пэн повзрослел и ушел в бизнес, – думает Кирби, – но с образом старшеклассника-хулигана так и не расстался».

Даже дорогой костюм не скрывает, какими дряблыми стали некогда крепкие мускулы, особенно на животе. Интересно, когда он в последний раз брался за мотоцикл? Может, надеется вернуться к нему в тридцать пять, когда заработает свой первый миллион и уйдет на раннюю пенсию.

– Спасибо, что согласился встретиться.

– Да без проблем. Уж ради Джулии-то. Такая трагедия. Я до сих пор, ну… не отошел. – Он качает головой. – От того дня.

– Тебя тяжело поймать.

– Знаю, знаю. У нас тут крупная сделка, слияние компаний. Мы обычно не работаем в центральных районах, больше как-то у побережья. Но фермерам тоже нужны кредиты, как и всем остальным. Ты, наверное, даже не знаешь, о чем я. На кого ты там учишься?

– На журналиста. Но я скоро отчислюсь. – Вот так первый встречный узнает об этом чуть ли не раньше, чем сама Кирби, потому что до этого момента она не задумывалась об этом, и слова вырвались сами собой. И действительно: она не ходила на пары уже больше месяца и еще дольше не сдавала задания. Если повезет, ее отправят на пересдачу.

– А, понимаю. Я вон по всяким протестам и демонстрациям долго расхаживал. Думал, так и злость выплесну, и пользу какую-то принесу.

– Ты так открыто об этом говоришь.

– Ну, ты же меня понимаешь. Таких собеседников редко найдешь.

– Да уж.

– Ну, ты же тоже через это прошла.

В дверь заглядывает горничная-филиппинка.

– Ой, простите, – говорит она и тут же исчезает.

– Через час заходи – громко кричит Себастьян. – Через час комната будет свободна! – Он туманно улыбается Кирби. – На чем я остановился?

– Джулия. Политика. Злость.

– Да. Точно. Ну а что оставалось делать? С жизнью покончить? Джулс бы не одобрила. Она бы хотела, чтобы я чего-нибудь добился. И ты смотри, получилось. Она бы мной гордилась, согласись?

– Ага. – Кирби вздыхает. Видимо, так работает смерть: вытаскивает наружу всю подноготную, превращает людей в самодовольных эгоистов, и плевать, что под маской прячутся одиночество и тоска.

– Так ты что, ходишь по семьям погибших? Грустно тебе, наверное.

– Будет куда грустнее, если убийца избежит наказания. Я понимаю, что прошло много лет, но ты не заметил ничего необычного, когда полиция нашла ее тело?

– Стебешься? Ее нашли только через два дня. Это же просто несправедливо. Только представь, сколько она пролежала в лесу в одиночестве…

Слова насколько избитые, что Кирби не сдерживает злости – он так часто их повторял, что они растеряли весь смысл.

– Она умерла. Ей было уже все равно.

– Ого, как ты жестоко.

– Зато честно. Недаром же говорят, что с болью нужно учиться жить.

– Черт, да расслабься. Я думал, мы друг друга понимаем, а ты…

– Ты не помнишь ничего странного? Может, на теле нашлись вещи, которые ей не принадлежали? Зажигалка, украшения. Скорее всего, старинные.

– Она не носила украшения.

– Понятно. – Как же Кирби устала. Скольким людям она уже задавала эти вопросы? – Ты очень помог. Спасибо, что уделил время.

– А про песню я говорил? – вдруг спрашивает он.

– Нет, насколько я помню.

– «Лови момент, пока можешь». Дженис Джоплин. Она для меня многое значит.

– Ты не похож на фаната Джоплин.

– Джулия тоже. Даже почерк был не ее.

– Ты о чем? – Кирби затаптывает вспыхнувший огонек надежды. Жамелю она однажды доверилась – и что из этого вышло?

– Да о подписи на кассете. Ее нашли в сумочке – видимо, одолжила у подруги. Ну, сама знаешь, чем девчонки занимаются в общежитиях.

– Да, меняются кассетами и дерутся подушками в нижнем белье, – фыркает Кирби, скрывая интерес. – Ты полиции говорил?

– О чем?

– Что почерк был не ее?

– Думаешь, уроды, которые ее убили, слушали песни Джоплин? Я думал, им больше заходит всякое, типа… – Он делает вид, что вытаскивает из штанов пистолет. – Бам-бам, нахер полицию, йоу! – Он хохочет над собственной шуткой, но тут же грустнеет. – Слушай, может, останешься, посидим, выпьем?

Кирби знает, к чему он клонит.

– Тебе это не поможет, – отвечает она.

Харпер 1 мая 1993

Поразительно, но все они живут совсем рядом, несмотря на машины, поезда и яростный гул аэропорта О’Хара. Их так легко отыскать – обычно не приходится выезжать за пределы города, который все разрастается, поглощая деревни, как плесень, забравшаяся на хлеб.

Зачастую начинает он с телефонной книги, но Кэтрин Галлоуэй-Пек в списке нет. Поэтому он звонит ее родителям.

– Алло? – Голос отца звучит так ясно, словно он стоит рядом.

– Я ищу Кэтрин. Можете подсказать, где она находится?