Сияющие

Все заканчивается слишком уж быстро. Натужно застонав, Харпер скатывается с нее; его штаны спущены до лодыжек. Этту хочется ударить. Это она во всем виновата. Шлюха.

Но она оборачивается и целует его, дразнит прикосновениями хитрого язычка.

– Мне понравилось. – Она спускается поцелуями ниже, и хотя повторно у него не встает, в этот раз он получает больше удовольствия, чем в предыдущий.

– Хочешь, кое-что покажу? – спрашивает он, рассеянно потирая отпечаток помады на яйцах. Этта сидит на полу у его ног, скручивая сигарету. Платье спадает у нее с плеч.

– Я уже все видела, – косо ухмыляется она.

Он натягивает штаны.

– Одевайся.

– Как скажешь. – Браслет тихо звенит, соскользнув по запястью, когда она затягивается сигаретой. Этта выдыхает облако дыма, и оно окутывает красивый изгиб ее губ.

– Это секрет. – Его охватывает трепет. Он знает, что нарушает правила Дома. Но ему нужно разделить с кем-то свою великую ужасную тайну. Иначе какой в этом смысл? Он словно самый богатый человек мира, которому не на что растрачивать деньги.

– Как скажешь, – повторяет она, понимающе изгибая уголок губ.

– Не смотри. – Далеко он ее не отведет. Сначала очертит границы.

В этот раз прикрывает ей глаза шляпой, проводя через дверь, но она все равно ахает от яркого света. Улица встречает их настойчивым вечерним бризом и легким весенним дождем. Она быстро осознает, что к чему. Харпер даже не сомневался.

– Что это? – спрашивает она, впиваясь пальцами в его руку. Оглядывается, приоткрыв рот; скользит язычком по зубам, снова и снова.

– Ты еще ничего не видела, – говорит он.

Он отводит ее в центр города, который мало чем отличается от прошлого, а потом они следуют за толпой к парку на Северном острове. Всемирная выставка в самом разгаре. На дворе весна 1934-го. Харпер уже здесь бывал.

«Столетие прогресса», – гласят транспаранты. «Радужный город». Они проходят по аллее, вдоль которой тянутся флаги, лавируют в толпе веселых, счастливых людей. Этта поглядывает на Харпера огромными глазами, а потом замечает узкую башню, похожую на термометр, по которой поднимаются красные огоньки.

– Но ведь ее здесь нет, – пораженно произносит она.

– Ее нет вчера.

– Как ты это сделал?

– Секрет.

Чудеса больше не удивляют его – он к ним привык. Здания странные, но он знает, что долго они не простоят. Этта взвизгивает и жмется к нему, увидев динозавров, виляющих хвостами и мотающих головами, но его примитивные механизмы вовсе не впечатляют.

Они проходят мимо муляжа индейской заставы, мимо золотистого японского здания, похожего на сломанный зонтик с торчащими спицами. «Дом Будущего» не отражает будущее. Выставка «Дженерал моторс» – пшик. Громадный мальчишка с кривым кукольным лицом сидит в слишком большой для него красной тележке и едет на ней в никуда.

Зря он привел ее сюда. Жалкое зрелище. Будущее, ограниченное пределом человеческого воображения, расписанное безвкусными яркими красками, как дешевая шлюха. Харпер видел его истинное лицо – стремительное, громоздкое и уродливое.

Она замечает его настроение и пытается его развеселить.

– Смотри! – восклицает она, указывает на «Летучий паром»: вагончики в виде ракет разъезжают между высоченными металлическими опорами моста, раскинувшегося над лагуной. – Давай поднимемся? Только представь, какой там вид.

Он нехотя покупает билеты, и лифт с головокружительной скоростью поднимает их вверх. Кажется, воздух здесь посвежее – или высота позволяет взглянуть на мир под новым углом. Город и выставка отсюда кажутся странными, совсем незнакомыми.

Этта берет его за руку, прижимается так, что через ткань платья он ощущает теплую мягкость ее груди. Глаза у нее блестят.

– Ты хоть понимаешь, что все это значит?

– Да, – отвечает он. У него появился партнер. Человек, который поймет его. В конце концов, Харпер знает, насколько она жестока.

Кирби 14 января 1993

– Привет, Кристи, прости, я совсем забыл. Не уследил за временем, – говорит Себастьян «зови меня Себ» Уилсон, стоит ему открыть перед ней дверь.

– Я Кирби, – поправляет она. Она прождала его в лобби полтора часа, а потом не выдержала и попросила администратора позвонить ему в номер.

– А, да, точно. Голова сегодня совсем не варит, даже не знаю почему. А, нет, знаю. Дел полно, за все подряд приходится хвататься. Ну ты заходи, заходи. Прости за беспорядок.

Его номер, пожалуй, один из самых шикарных во всем отеле: верхний этаж, вид на реку, собственная гостиная со стеклянным кофейным столиком – самое то, чтобы исцарапать поверхность лезвием и запачкать едва заметным слоем кокаина.

Но сейчас там валяется ворох бумаг: документы, бланки, таблицы. Кровать не заправлена. На прикроватной тумбочке вокруг дизайнерской лампы хороводом расставлены пустые бутылочки разномастного алкоголя. На белом кожаном диване валяется чемодан, который Себастьян сдвигает в сторону, освобождая место для Кирби.