Сияющие

– Узнаешь? Не скажешь, когда ты его потеряла? Ты меня помнишь. Я же вижу, что помнишь, – давит он на нее.

– Точно, – судорожно выдыхает она. – Во время съезда Демократической партии.

Воспоминания резкие, как пощечина. Столпотворение перед отелем «Хилтон», когда их лидер, Том Хейден, кричал им бежать поскорее из парка, потому что полиция бросалась на людей, стягивала их со статуй, на которые они забирались.

«Примените слезоточивый газ против нас – примените его против всего города! – кричал он. – Если кровь прольется в Грант-парке – она прольется везде!» Семь тысяч человек вышли на улицы, несмотря на заслоны полиции. Вест-Сайд пылал, возмущенный смертью Мартина Лютера Кинга. Марго помнит, как кирпич вылетел у нее из руки, словно выпущенный из рогатки. Она понимала, что на нее налетел полицейский с дубинкой, но боль пришла позже, в душе, когда она увидела синяки.

Она помнит новостные камеры и свет, заливающий площадку перед отелем; помнит, как во весь голос скандировала вместе с толпой: «На нас смотрит весь мир! На нас смотрит весь мир!» А потом полиция пустила слезоточивый газ. Досталось всем: йиппи, журналистам, прохожим. Вообще всем. Роб тогда, кажется, прохрипел: «Какие же копы суки», но она потеряла его в плачущей, толкающейся толпе среди блестящих в свете прожекторов синих шлемов полиции и методически опускающихся дубинок.

Марго стояла, опираясь на капот чьей-то машины, низко опустив голову, отплевывалась от вязкой слюны и терла глаза подолом футболки, хотя это не помогало. Но что-то привлекло ее внимание, и она увидела хромающего высокого мужчину, надвигающегося на нее со свирепой угрозой. Как тот самый кирпич.

Он подошел к ней и косо улыбнулся. Безобидно. Даже мило. Но его улыбка так выбивалась из окружающего хаоса, что Марго застонала и попыталась отпихнуть его, потому что он пугал ее куда сильнее полиции, людской толпы и жжения в груди, от которого перехватывало дыхание.

Он схватил ее за запястье.

– Мы уже виделись. Но ты не вспомнишь.

Он говорил так странно, что слова врезались в память.

– Ну-ка. – Он схватил ее за футболку, словно хотел поднять на ноги, но лишь сдернул значок. – Вот и все. – Он разжал руку так резко, что Марго повалилась на машину, рыдая от ярости и от шока.

Она поплелась домой, мечтая о том, как час простоит в душе, а потом развалится на диване и выкурит косячок. Но когда прошла в квартиру, забренчав занавеской из бисера, то застала Роба в постели с какой-то девкой.

– О, привет, малышка, это Гленда, – сказал он, даже не останавливаясь. – Присоединишься?

«Урод», – написала она помадой на зеркале, в какой-то момент надавив так сильно, что сломала ее пополам.

Гленда, поняв намек, свалила, после чего они выясняли отношения еще пять с половиной часов. Потом помирились. Занялись в честь этого сексом, но не получили никакого удовольствия (зато выяснили, что у Гленды водились вошки). Через неделю расстались. А потом Роб свалил в Торонто косить от армии, а Марго выпустилась из университета и устроилась в школу, потому что им так и не удалось изменить мир, и она разочаровалась в жизни. А потом узнала про «Джейн».

В итоге встреча с жутким хромым мужчиной, которому так понравился самодельный значок, что он украл его прямо во время митинга, превратилась в забавную историю, которую она рассказывала друзьям. Но время шло, и у нее появились другие истории, получше. О нем она не вспоминала уже несколько лет. А теперь он вернулся.

Он пользуется ее ступором. Приобнимает за плечи, притягивает ближе и вонзает в живот нож. Прямо так, под дождем, посреди улицы. Марго даже не верится. Она пытается закричать, но давится и хрипит, когда он проворачивает клинок. Мимо проезжает такси – на крыше светятся «шашечки», брызги поднимаются из-под колес и волной обдают красные брюки Марго, вельвет которых уже мокнет от переливающейся через ремень горячей крови. Оглядываясь, она ищет взглядом Джемми, но та успела завернуть за угол. Ей ничего не угрожает.

– Скажи, что готовит мне будущее, – шепчет он, обдавая ухо теплым дыханием. – Или я прочитаю его по твоим кишкам.

– Пошел ты, – хрипит она, пусть и не так резко, как хотелось бы, и пытается его оттолкнуть. Но сил не хватает, и он научился на своих ошибках. Даже хуже. Он знает: его не остановить.

– Как скажешь, – с улыбкой говорит он, пожимая плечами. А потом выворачивает ей большой палец – как же больно – и подталкивает в сторону стройки.

Вжимает ее в грязь котлована, связывает руки проволокой, затыкает рот и вдоволь наслаждается новым убийством. А потом бросает на тело теннисный мяч.

Ему плевать, найдут ее или нет. Но утром, когда экскаваторщик засыпает котлован щебнем и строительным мусором и замечает проблеск рыжеватых светлых волос, он принимает ее за мертвую кошку – по крайней мере, так он твердит себе по ночам, когда лежит без сна и думает, что это мог быть человек.