Сияющие

Пятнадцать недель – крайний срок, дальше слишком рискованно. Двадцать женщин в день, и ни одну они еще не потеряли. Если не считать девушки, у которой была ужасная инфекция – они отправили ее к врачу, сказали приходить, когда вылечится. Потом узнали, что она умерла в больнице. Если бы она пришла раньше… Что она, что Джемми.

Ее карточку взяли одной из последних. Обычно первыми разбирают пациентов полегче; волонтеры собираются в уютной гостиной Большой Джейн, где на книжных полках стоят фотографии ее детишек, а проигрыватель играет «Я и Бобби Макги», попивают чаек и торгуются, будто выбирают лошадей, а не пациенток.

Двадцатилетняя студентка, пять недель, живет в богатеньком пригороде Лейк-Блафф? Карточка три на пять дюймов тут же идет по рукам. А что делать домохозяйке сорока восьми лет, у которой и так семеро детей, и с еще одним она просто не справится? Управляющей с фермы, которая на двадцать второй неделе узнала, что будущий ребенок не проживет дольше часа, но врач все равно требует вынашивать его до конца? Четырнадцатилетней девочке из Вест-Сайда, которая приносит банку с монетками, потому что больше у нее денег нет, и просит не рассказывать матери? Эти карточки разбирают, только когда Большая Дженни закатывает глаза и ворчит, что рано или поздно ими придется заняться. А на автоответчик тем временем продолжают приходить сообщения, заполняются новые карточки, которые пойдут на завтра и послезавтра. «Оставьте имя и номер, чтобы мы могли с вами связаться. Мы вам поможем. Мы вам перезвоним».

Сколько таких женщин прошло через Марго? Шестьдесят? Сотня? Самим выскабливанием она не занимается – слишком уж неуклюжая. Все из-за роста. Мир для нее маловат, и браться за тоненькую кюретку она не рискует. Зато отлично держит девушек за руку и объясняет, что происходит. Когда понимаешь процесс, становится легче. Что с тобой делают и почему. «У боли должно быть имя», – шутит она и начинает приводить примеры, задавая женщинам ориентиры. Что больнее: операция или удариться обо что-то мизинцем? Может, боль неразделенной любви? Бумажный порез? Ссора с лучшей подругой? Осознание, что ты становишься похожей на собственную мать? Иногда над ее шутками даже смеются.

Но потом обычно все плачут. Иногда – из жалости, вины или страха. Даже у самых уверенных женщин бывают сомнения. Это нормально, ведь они люди. В основном, правда, плачут от радости. Потому что им было тяжело, но все кончено, и жизнь продолжается.

В последнее время стало сложнее. И дело даже не в мафии и не в полиции, которые насели на них после истерики, которую подняла сестра Иветт Кули. Лицемерка так взъярилась на них за аборт, что начала строчить письма в муниципалитет и в целом мешать, как только получится. Самое ужасное, что она начала приходить к ним и доставать друзей, мужей, парней, матерей и даже отцов, которых приводят с собой пациентки. Из-за этого пришлось переехать в другую квартиру, где за них и взялась полиция. Все как один – высоченные мужики, словно других в убойный отдел не берут, обязательно в длинных плащах и с угрюмыми лицами; сразу понятно – они думают, что зря тратят время.

Но главная проблема в том, что в Нью-Йорке аборты легализовали. И это замечательно – может, Иллинойс последует их примеру? Вот только теперь богатые девушки могут позволить себе билет на поезд, автобус или на самолет, а к «Джейн» приходят только отчаявшиеся – бедные, молодые, старые, на большом сроке.

С ними приходится тяжелее всего. Не только ей, но даже самым бескомпромиссным Джейн. Еще бы. Попробуй-ка, заверни чей-то плод в старую футболку вместо похоронного савана да выброси в мусорку где подальше. Кто сказал, что вытаскивать из женщин олицетворение отчаяния будет легко?

В этот момент мужчина касается ее локтя.

– Прошу прощения. Кажется, вы уронили, – говорит он, протягивая руку. Марго не заметила, когда он успел их нагнать. И эту косую улыбку она точно уже где-то видела.

– Марго? – испуганно спрашивает Джемми.

– Иди дальше, – отвечает та строгим голосом престарелой учительницы – получается так себе, потому что ей всего двадцать пять. – Я сейчас догоню.

Операция Джемми прошла без осложнений. Но даже если придется идти к врачу, ей никто и слова не скажет. В последнее время Джейн начали пользоваться специальной пастой. Никакой боли, крови и проблем, и никто не докажет, что выкидыш спровоцировали намеренно. Все с Джемми будет в порядке.

Убедившись, что она уходит, Марго оборачивается к мужчине, расправляет плечи и выпрямляется во весь рост, глядя ему прямо в глаза.

– Чем могу помочь, сэр?

– Я тебя давно искал, милая. Хотел вернуть кое-что.

Она опускает взгляд на вещицу, которую он держит в руках. Самодельный значок, сделанный ее же руками. Она ходила с ним на митинг. Рисовала свинью с крылышками. «Хрюгасуса в президенты», – написано на нем большими неровными буквами, загибающимися к правому краю. В честь поросенка, которого йиппи из молодежной международной партии номинировали на выборы в 68-м, потому что никакая свинья не может быть хуже политиков.