Сияющие

– Именно. – Дэн сам не знает, почему его так радует ее поддержка. – Все игры развиваются по-разному. В них есть герои и злодеи. Ты поддерживаешь протагонистов и ненавидишь их врагов. Люди ассоциируют себя с игроками, живут и умирают вместе с командой, и они не одни – с ними друзья, с ними люди со всего мира. Никогда не видел, как болельщики реагируют на победы и поражения своей команды?

– Жалкое зрелище.

– Это отрада для взрослых. Новое увлечение, возможность вернуться в детство, ощутить себя маленьким мальчиком.

– Весьма печальное проявление маскулинности, – говорит Фред.

«На лице у тебя печальное проявление маскулинности», – думает Дэн, но сдерживается, потому что он взрослый человек.

– Ладно. Но в каждой игре есть наука, есть своя музыка. Зона страйка постоянно меняется, и чтобы предугадать траекторию мяча, нужны опыт и хорошая интуиция. Но знаешь, что захватывает меня больше всего? Заложенное в игру поражение. Даже лучшие бэттеры в мире попадают по мячу, сколько, тридцать пять раз из ста?

– Всего-то? – тянет Фред. – Отстой. Какие ж это лучшие бэттеры, если они постоянно промахиваются?

– А мне нравится, – говорит Кирби. – Приятно, что можно облажаться и ничего страшного не случится.

– Главное – получать удовольствие. – Дэн салютует вилкой с фасолью.

Возможно, у него еще есть шанс. Стоит как минимум попытаться.

Кирби 24 июля 1992

Как же приятно ощущать на шее чужое дыхание, прикосновения рук под футболкой. Они целуются в машине словно подростки. Все это знакомо, привычно. «Ностальгия, главное хобби Америки».

– Вижу, ты многому научился, Фред Такер, – шепчет Кирби, изгибаясь, чтобы ему проще было дотянуться до лифчика.

– Эй! Обидно вообще-то, – говорит он и отстраняется, недовольный, что ему напомнили про их неудачный первый раз. «Хорошо, наверное, когда можешь обижаться на такую ерунду», – думает Кирби, но тут же упрекает себя за эгоизм.

– Прости, дурацкая шутка. Иди сюда. – Она притягивает его и целует. Отвечает он неохотно, но выпуклости на джинсах плевать на его некогда уязвленную честь. Он перегибается через ручник, целует ее и забирается рукой под висящий на плечах лифчик, скользя по соску большим пальцем. Она судорожно ахает ему в губы, а его ладонь заинтересованно тянется ниже, к джинсам, и он замирает, ощутив паутину шрамов.

– Забыл про них? – Теперь отстраняется уже она. Все как всегда. Всю жизнь ей придется напоминать об этом. Всем и каждому.

– Нет. Просто не ожидал, что их будет… столько.

– Хочешь посмотреть?

Она приподнимает футболку, откидываясь назад, и свет фонаря падает на кожу, выхватывая сетку розовых бугристых шрамов. Он проводит по ним пальцами.

– Так красиво. То есть ты красивая. – Он снова целует ее. Они долго не отрываются друг от друга, и как же приятно ни о чем не задумываться!

– Пойдем ко мне? – предлагает она. – Давай, чего тут сидеть?

Он мнется, когда она тянется к дверной ручке. На время поездки Фред одолжил машину у матери.

– Если хочешь, – осторожно добавляет она.

– Конечно хочу.

– Тогда в чем дело? – Она заранее готова защищаться. – Не волнуйся. Мне не нужны отношения, Фред. Или думаешь, что лишил девушку девственности, и она будет любить тебя вечно? Я тебя даже не знаю. Но раньше мы дружили, и мне с тобой хорошо. Я просто хочу приятно провести время.

– Я тоже.

– И в чем подвох? – Возбуждение, такое чудесное и всепоглощающее, пронизывает острый укол нетерпения.

– Мне надо достать кое-что из багажника.

– У меня есть презервативы. Заранее купила. На всякий.

Он тихо смеется.

– В прошлый раз ты тоже их покупала. Но я не об этом. Хочу захватить камеру.

– Да кому она тут нужна? У меня не настолько ужасный район. Ты же не на заднем сиденье ее оставляешь.

Он вновь тянется за поцелуем.

– Я хочу тебя снять. Для документального фильма.

– Давай потом это обсудим.

– Нет, я хочу снять нас вместе…

Кирби толкает его.

– Пошел ты.

– Да ладно тебе! Ты даже не заметишь.

– Ой, прости. Я что, не расслышала? А то ты вроде как говорил, что хочешь снять меня во время секса.

– Ну да. Я хочу показать миру, как ты прекрасна. Уверенная, красивая, сильная женщина. Ты идешь вперед вопреки всему, что случилось. Уязвимая и смелая в своей наготе.

– Ты вообще слышишь, что говоришь?

– Я не собираюсь тебя использовать. Мы заключим контракт с агентством. Получим совместные права на фильм.

– Какой ты заботливый.

– Правда, договариваться с матерью тебе придется самой, но рано или поздно я ее очарую, не волнуйся. Вернусь в Чикаго, поживу тут немного, пока будут идти съемки.

– А разве можно спать с главной героиней своего фильма?

– Можно, если это ради самого фильма. Все режиссеры так делают. Кинематограф – не место для предрассудков.

– Господи, ну ты и сука. Ты ведь с самого начала за этим приехал.

– Нет, я просто хотел подкинуть тебе идею. Это ведь будет шедевр. Мы выиграем столько наград.

– А камеру ты захватил совершенно случайно.

– Ты же была не против, когда я предложил?

– Да мы ничего толком не обсудили. И про домашнее порно ты не упоминал, насколько я помню.