Сияющие

Когда они заходят в ресторан, в глаза тут же бросается большой шарж на итальянского оперного певца и развешанные на стенах фотографии улыбающихся театралов с автографами на лицах. Харперу они безразличны, но девушки одобрительно воркуют, а официант, в свою очередь, ничего не говорит про их потрепанные пальто, которые он забирает и вешает у входа.

Половина столиков уже занята юристами, актерами и прочей богемой. В зале тепло от каминов, расположенных по обеим сторонам, и гомона подходящих людей.

Официант усаживает их за столик у окна. Девушки садятся напротив Харпера, разглядывая стоящую посередине вазочку с фруктами. Судя по всему, мадам Галли закон не стесняет, потому что вскоре официант приносит бутылочку кьянти, которую достает из книжного шкафа, переделанного под винный.

В качестве основного блюда Харпер заказывает баранью отбивную. Этта следует его примеру, а вот Молли, дерзко сверкая глазами, просит принести ей филе. Харперу все равно. Какая разница? Пять блюд на человека в любом случае будут стоить ему полтора доллара, так что коварная девка может брать все, что пожелает.

Девушки наслаждаются поданными спагетти, накручивают на вилочки так, словно были для этого рождены. Но у Харпера паста то и дело соскальзывает с вилки, а чеснок обжигает рот. Шторы грязные от табачного дыма. Молодая женщина за соседним столом курит как паровоз, явно метя в космополиты. Такая же пустышка, как и ее галдящие спутники. Уроды, все до последнего, собрались здесь, разодетые и напыщенные, и врут друг другу по кругу.

Он вдруг понимает: прошло слишком много времени. Он не убивал уже месяц. Вилли была последней. Мир трещит по швам и сереет. Он чувствует, как его влечет к Дому, словно за нити, стягивающие позвонки. Он старается не заходить в Комнату, спит на диване внизу, но в последнее время все чаще и чаще ловит себя на том, что забредает туда, словно во сне, стоит на пороге и смотрит на талисманы. Скоро снова нужно будет идти на охоту.

А между тем скотинки, сидящие напротив, хлопают ресничками и пытаются переплюнуть друг друга в жеманности.

Этта отходит «припудрить носик», и ирландка подсаживается к нему. Прижимается к его колену своим.

– А вы просто находка, мистер Кертис. Не расскажете о себе?

– Что ты хочешь узнать?

– Откуда вы родом. Какая у вас семья. Вы были обручены? Женаты? Кем вы работаете. Все как обычно.

Стоит признать, смелость вопросов впечатляет.

– У меня есть Дом. – Ему хочется рискнуть, а она выпила столько, что завтра не вспомнит и собственное имя, что уж говорить про чьи-то странные заявления.

– Так у вас есть недвижимость, – нараспев тянет она.

– Он открывается в другие времена. – Молли смотрит на него в замешательстве.

– Кто?

– Дом, милая. Я знаю, что нас ждет в будущем.

– Как интересно, – мурлычет она. Не верит, конечно, просто подыгрывает. Если Харпер захочет – она во многом сможет ему подыграть. – Расскажите мне что-нибудь захватывающее.

– Нас ждет еще одна большая война.

– Правда? Ах, мне уже волноваться? А можете предсказать мое будущее?

– Только если сначала кое-что с тобой сделаю.

Она понимает его неправильно, как он и ожидал, смущенно краснеет, но возбуждается. Как предсказуемо. Ее пальцы легко скользят по его губам, изогнутым в едва заметной улыбке.

– Знаете, мистер Кертис, а я ведь не возражаю… Или мне можно звать тебя Харпером?

– Вы что делаете? – перебивает Этта, краснея от гнева.

– Просто общаемся, дорогуша, – усмехается Молли. – Обсуждаем войну.

– Потаскуха! – Элла вываливает на голову учительницы тарелку спагетти. Они стекают ей на лицо, томатный соус и фарш путаются в волосах вместе с влажными нитями спагетти. Харпер смеется от неожиданности, от комического эффекта насилия.

Официант подбегает к ним с полотенцем, помогает Молли вытереться.

– Caspita![5]У вас все в порядке?

Молли трясет от унижения и ярости.

– И ты спустишь ей это с рук?

– Что тут спускать? Дело сделано, – отвечает Харпер. Кидает в нее льняную салфетку. – Иди умойся, посмешище.

Он вкладывает в ладонь официанту пятидолларовую купюру, пока их не попросили уйти. Настроение отличное, так что он не против дать немного на чай. Этта самодовольно улыбается своей победе, когда Харпер протягивает руку, и вместе они выходят из ресторана в ночь, оставляя Молли рыдать в одиночестве.

Фонари отбрасывают на тротуар грязно-желтые пятна, и, несмотря на холод, ноги сами собой несут их к озеру. Дорожки вокруг него запорошены снегом; голые ветви деревьев кружевом переплетаются на фоне небес. Малоэтажные здания, окружающие побережье тесной грядой, защищают от воды город. Букингемский фонтан покрыт инеем – его бронзовые морские коньки рвутся из оков льда в пустоту.

– На глазурь похоже, – говорит Этта. – Прямо как свадебный торт.

– Ты просто злишься, что мы не успели попробовать десерт, – отвечает ей Харпер, пытаясь поддержать разговор.

Она мгновенно мрачнеет, вспомнив о Молли.

– Она сама напросилась.

– Ну конечно. Я бы убил ее, если бы ты попросила. – Он проверяет ее.