Сияющие

В субботу он отводит ее на обед в «Козла», чтобы она «приобщилась к культуре», потому что следующий шаг – ложа прессы во время живой игры. По стенам бара развешаны телевизоры и спортивные сувениры, а за зелено-оранжевыми столиками сидят завсегдатаи, среди которых немало журналистов. Выпивка тут неплохая, а еда весьма хороша, пусть и нацелена на туристов. Особенно после пародии в «Субботнем вечере», где сыграл Джон Белуши. Оказывается, ее Кирби видела.

– Да, но этот бар давно пользуется скандальной славой, – говорит Дэн. – Он исторически связан с «Чикаго Кабс» – в 1945-м владелец привел на стадион Ригли своего козла. Даже купил ему билет, все такое, но от козла слишком сильно воняло, и его выгнали. Владелец так разозлился, что тут же поклялся: «Чикаго Кабс» никогда не победят в мировой серии. И они так ни разу и не победили.

– А я-то думала, что они просто не умеют играть.

– Только попробуй сказать так в ложе для прессы.

– Я прямо Элиза Дулитл от бейсбола.

– Кто?

– «Моя прекрасная леди», ты что, не видел? Учишь меня этикету, чтобы я могла выйти в свет.

– И работы предстоит много…

– Тебе бы и самому сменить имидж не помешало.

– Ну-ка?

– Легкая неряшливость тебе идет. Ты вполне себе ничего, но одежда оставляет желать лучшего.

– Так, подожди. Ты приударить за мной пытаешься или оскорбить? И кто бы говорил, девочка. Сама-то только и носишь, что футболки никому не известных групп.

– Это ты их не знаешь. Мне бы тебя поучить. На концерт сводить, что ли.

– Даже не надейся.

– Кстати об обучении. Вычитаешь мою домашку? А то скоро игра начнется, придется смотреть.

– Мне что, домашку за тебя делать? Здесь?

– Я уже сделала. Просто проверь на ошибки. И вообще, сам попробуй учиться, работать и искать серийного убийцу в свободное время.

– Подвижки есть, кстати?

– Не особо. На объявление пока никто не откликнулся. Но адвокат подсудимых по делу Мадригал назначила мне встречу.

– Я же просил поговорить с прокурором.

– Он повесил трубку. По-моему, он решил, что я снова хочу открыть дело.

– Ну, так и есть. Причем без всяких на то оснований.

– Ничего, они скоро появятся. Ну так что, прочитаешь эссе? А я пока принесу чего-нибудь выпить.

– Используешь ты меня, – ворчит Дэн недовольно, но все равно достает очки.

Эссе варьируются от размышлений на тему существования свободы воли (к своему разочарованию, Дэн выясняет, что ее нет) до истории эротики в поп-культуре. Кирби плюхается за столик с двумя бутылками – пиво для себя, диетическая кола для него, – и видит, как Дэн приподнимает брови, вчитываясь в текст.

– На выбор давали либо это, либо «пропаганду в военных фильмах двадцатого века», а я уже смотрела «Багз Банни против нацистов». Шедевр своего времени, кстати.

– Можешь не объяснять, чем ты руководствовалась, просто учти – ваш препод явно пытается затащить как можно больше студенток в постель.

– У нас ведет женщина, и нет, она не лесбиянка. Хотя, если так подумать, она упоминала, что подхалтуривает организатором оргий.

Она с такой легкостью вгоняет его в краску. Бесит.

– Ну все, молчи. Давай лучше обсудим твою любовь к запятым. Их нельзя пихать куда вздумается.

– Ага, профессор по гендерным исследованиям тоже так говорил.

– Сделаю вид, что я этого не слышал. Серьезно, пора постигнуть таинства пунктуации. И избавиться от сухого научного стиля. «Исходя из этого, мы можем контекстуализировать процесс в рамках постмодернистского подхода»… Что это за фигня?

– Ну, какие тексты, такой и стиль.

– Да, но в журналистике это тебя уничтожит. Выражайся проще. И лей меньше воды. А в целом неплохо. Не самые свежие мысли, но самобытность разовьется со временем. – Он смотрит на нее из-за очков. – Послушай, читать про эротику ранней киноэпохи и порнографию для чернокожих, конечно, весьма занимательно, но советую обсуждать домашку с одногруппниками, а не со мной.

– Ну уж нет, – машет рукой она. – Одногруппников я и на парах вижу. Хватает за глаза.

– Да ладно тебе. Думаю, если бы ты захотела, то запросто бы…

Она перебивает его:

– Что, подружилась бы с ними? Вот не надо, а? Я как поехавшая с катушек звезда, только без лимузина и халявных дизайнерских шмоток. Люди постоянно на меня пялятся. Они все знают и только об этом и говорят.

– Ну что ты так, девочка…

– У меня есть одна чудесная способность: никто не хочет со мной говорить. Просто магия. Подхожу я к кому-то, и все, разговору конец. А отхожу, и он продолжается, только потише.

– Рано или поздно это пройдет. Они молодые и глупые. А ты необычная.

– Я ненормальная. А это совсем другое. Я не должна была выжить. А раз уж смогла – значит, должна была измениться. Стать сраной трагической девицей, которую постоянно рисует моя мать.

– Да, на Офелию ты мало похожа. – Кирби приподнимает брови, и Дэн защищается: – Эй, я тоже с высшим образованием вообще-то. Только я не тратил студенческие годы на диетическую колу и спортивных писак.

– Я и не трачу. Это неотъемлемая часть моей производственной практики, за которую, кстати, тоже ставят оценки.

– А насчет писаки возразить ты не хочешь?

– Не-а.