Сияющие

Она склоняется, вслушиваясь. В шкафу, кажется, откуда-то взялся дикий медведь. Она не сразу осознает, что это звук ее собственного дыхания. Поверхностного, хриплого, частого. Но шуметь нельзя. Ей надо взять себя в руки.

Звякает керамический стульчак унитаза. Льется моча, потом вода, под которой он моет руки. Тихо ругается. Шуршит чем-то. Пряжка ремня лязгает о плиточный пол. Он включает душ. Задергивает шторку; колечки бренчат, стукаясь о перекладину.

«Вот он, твой шанс», – думает она. Иди в ванную, возьми костыль и врежь ему по затылку, а когда вырубится – свяжи и вызови полицию. Но Кирби понимает: если он не отберет костыль сам, она просто не остановится. Тело больше не слушается. Руки отказываются открывать шкаф. «Ну же», – умоляет она.

Звук льющейся воды затихает. Она не успела. Сейчас он выйдет из ванной и захочет переодеться. Может, получится врезать ему дверью. Оттолкнуть его и сбежать. Плитка мокрая после душа. У нее будет шанс.

Душ снова с шипением выплевывает воду. Барахлят трубы – или он насмехается. «Ну же. Беги отсюда. Беги». Она пинает дверь шкафа ногой и выбирается, опираясь руками о пол.

Нужно взять с собой что-нибудь, какую-нибудь улику. На полке валяется зажигалка – точно такая же, как у нее. Кирби не понимает, как такое возможно.

Схватив ее, она на цыпочках проходит по коридору. Дверь в ванную распахнута настежь. Сквозь шум воды доносится свист: приятная жизнерадостная мелодия. Кирби бы разрыдалась, но на это не хватает дыхания.

Она пробирается мимо, прижавшись спиной к обоям. Ладонь ноет – Кирби, сама того не заметив, сжала зажигалку до боли. Каждый шаг дается с невероятным трудом. Она ковыляет, как и тогда, едва переставляя ноги. Одну за другой. Одну за другой. Под лестницей валяется человек с растекшимися по полу мозгами. Она старается даже не смотреть в его сторону.

Посреди лестницы она слышит, как он выключает воду, и бросается к выходу. Старается перешагнуть через тело поляка, но слишком торопится и наступает на его руку. Она податливо проскальзывает под ботинком, и Кирби содрогается от ужаса и отвращения. Не думай о нем, недумайнедумайнедумай…

Она дергает дверь.

И та поддается.

Дэн 13 июня 1993

– Сюда, – зовет владелец магазинчика «Финмарк», указывая в сторону служебного помещения. – Она была в жуткой панике, когда я ее нашел.

Через стекло в двери кабинета Дэн видит Кирби: она сидит в офисном кресле из искусственной кожи за столом из фанеры. На стене висит календарь с репродукциями картин. Он открыт на странице с Мане – или Моне, Дэн не помнит, чем они отличаются. Правда, впечатление портит плакат с противоположной стены, на котором девушка на мотоцикле прикрывает ладонями голую грудь. Лицо у Кирби бледное как бумага; она сидит, ссутулившись так, будто пытается стать как можно меньше. Рука, лежащая на коленях, сжата в кулак. Она тихо говорит в телефонную трубку:

– Главное, что ты в порядке, мам. Нет, не надо приезжать. Серьезно, не надо.

– А нас в новостях покажут? – спрашивает владелец магазина.

– Что?

– Просто я бы побрился. Вдруг у меня захотят взять интервью.

– Извините, можно вас попросить… – начинает Дэн, потому что чувствует, что еще немного, и он ему врежет.

– Да что вы, не извиняйтесь. Я исполняю гражданский долг!

– Попросить вас уйти, – поясняет Кирби, повесив трубку.

– А, вы об этом. Ну, вообще-то вы в моем кабинете, – обижается он.

– И мы будем очень признательны, если вы оставите нас наедине, – говорит Дэн, практически выталкивая его за дверь.

– Ты даже не представляешь, как долго я умоляла его дать мне позвонить, – дрогнувшим голосом добавляет она.

– Господи, как же я испугался. – Дэн целует ее в макушку, широко улыбаясь от облегчения.

– Я тоже. – Она тоже улыбается, но выходит натянуто.

– Полиция уже здесь.

– Знаю, – отрывисто кивает она. – Я сейчас говорила с мамой. Этот урод вломился к ней домой.

– Боже.

– Перевернул все вверх дном.

– Что-то искал?

– Меня. Но я была с тобой, а Рэйчел – в гостях у бывшего ухажера. Она только потом все узнала, когда вернулась, а в доме разгром. Говорит, хочет приехать. Узнать, поймали его или нет.

– Я ее понимаю. Она тебя любит.

– Я просто не выдержу.

– Ты же помнишь, что тебе придется ехать в участок на опознание? Ты справишься?

Она снова кивает. Кудри, намокшие от пота, безжизненно падают ей на лицо.

– А тебе идет, – поддразнивает Дэн, убирая влажные волосы с ее шеи. – Пожалуй, надо будет почаще посылать тебя гоняться за убийцами. Сразу становишься такая спокойная, даже не верится.

– Это еще не конец. Его же будут судить.

– Да, на суд придется явиться, но развлекать прессу при этом не обязательно. Давай скажем им пару слов, чтобы отстали, и уедем из города? Вот ты была в Калифорнии?

– Да.

– А. Точно. Я забыл.

– И правильно сделал.

– Господи. Как же я за тебя испугался.

– Ты уже говорил. – В этот раз она улыбается искренне, пусть и устало. И он не выдерживает. Не может устоять перед ней. Поддается ее притяжению – и, наклонившись, целует. Ее губы неописуемо мягкие, теплые и отзывчивые.

Она отвечает на поцелуй.

– Ого, – произносит владелец магазина.