Широкое течение

морщил потный лоб, чтобы поддержать налитые хмелем

веки; лицо, расплываясь, таяло и лоснилось, как масле¬

ный блин; в одной руке он держал вилку зубьями вверх,

другой, горячей и липкой, касался руки Тани.

Она едва досидела до конца. Когда они вышли на

улицу и он хотел поцеловать ее, Таня оттолкнула его и

убежала.

По окончании института, когда Таня осталась рабо¬

тать в конструкторском бюро, за ней стал ухаживать

Иван Матвеевич Семиёнов, неистощимо внимательный,

ровный, приятно услужливый, со скептическим складом

ума. Несмотря на то, что ему было под сорок, он оста¬

вался холостяком. Волосы его, отступив со лба, начина¬

лись на темени и, пышно взбитые, шелковистые, стояли

над затылком, подобно нимбу, виски несколько вдавле¬

ны и от этого лоб выпукло нависал над лицом с ястреби¬

ным носом.

Как-то раз, прохаживаясь с ним по саду «Эрмитажа»,

его излюбленному месту гулянья, Таня полюбопытствова¬

ла:

— Иван Матвеевич, почему вы не женитесь?

Он ответил с шутливой торжественностью:

— Не могу найти человека, которому я без опаски

мог бы вручить свое замечательное сердце.

Таня лукаво прищурилась и усмехнулась:

— Просто вы трусите. Сознайтесь...

— Может быть, и так, — согласился он. — Храбрецов

в этом деле не поощряю. И вообще горячность и агрес¬

сия в отношениях кончаются слишком трагично, в боль¬

шинстве случаев для женщин. А женщине мы обязаны

поклоняться как непревзойденной красоте земли, — так,

кажется, учат нас классические книги? — И он тихонько

погладил руку Тани,, лежавшую на сгибе его локтя.

Тане было спокойно и уютно с ним, он подкупал ее

вниманием, зрелым житейским опытом и знаниями. Он

ничего от нее не требовал, не лез целоваться...

Комната Семиёнова была увешана клетками с пти¬

цами. Впервые придя сюда, Таня была поражена веселым

птичьим хором; очарованная, недвижно сидела она, следя

за неугомонной жизнью пернатых пленников: чижей, си¬

ниц, щеглов, попугаев и канареек. Стоял конец апреля,

в окно светило солнце, и птички вели себя особенно не¬

спокойно.

— Скучно-то им, наверное, бедненьким, — пожалела

Таня, вздохнув.

— А вот сейчас мы их выпустим, — сказал Иван Мат¬

веевич. — Для некоторых окончился срок заточения...

Он снял клетку с двумя синицами и позвал Таню:

— Идемте.

Выйдя во двор, где росли опушенные нежными круже¬

вами листвы молодые деревца, Семиёиов открыл дверцу

клетки и обратился к синицам:

— Прощайте, крошки, вылетайте в большой мир, жи¬

вите, веселитесь. Дарую вам свободу.. /

Синицы, примолкнув, вертели головками с крошечны¬

ми точками глаз и не вылетали.

— Глупышки, выхода не знают, — проговорил Иван

Матвеевич растроганно и выгнал их: одна вылетела из

"клетки и села Семиёнову на плечо, вторая вырвалась,

покружилась и села на клетку; затем, как по команде,

вспорхнули и пулями врезались в воздух, пропали в даль¬

них деревьях.

Иван Матвеевич и Таня часто проводили вечера у Фир-

соновых, и Семиёнов по обыкновению провожал ее до¬

мой.

5

На другой день перед обедом в бригаду Полутенина

как бы мимоходом заглянул Антипов; из-под черной, за¬

стегнутой на все пуговицы куртки его выглядывал ворот¬

ничок рубашки в клеточку и красный узел галстука, при¬

глаженные волосы прикрывал черный берет, немного

сдвинутый на левую бровь; технолог скупо кивнул Фоме

Прохоровичу и, приблизившись к Антону, крикнул на ухо:

— В обед найди меня!

— Зачем? — спросил Антон и, перехватив клещи из

одной руки в другую, передвинул заслонку, загнал внутрь

печи рвущиеся наружу клочья огня, отступил от печи к

окну; Фома Прохорович, пользуясь перерывом, стал за¬

куривать, а Гришоня, по-заячьи подскочив, сунул свою

острую, в крапинах мазута, мордочку между Антиповым

и Антоном, спросил с любопытством:

— Чего, а?

Над заводом, в светлосинем высоком небе, двигались

редкие сухие облака, по земле ползли тени, и порыжелые

увядшие цветы в клумбе то золотисто вспыхивали, буд¬

то расцветали вновь, то опять скучно потухали, меркли.

— Зачем я тебе нужен? — еще раз спросил нагреваль¬

щик.

— А куда он тебя зовет? — допытывался Гришоня,

дергая Антона за рукав.

— Алексей Кузьмич Фирсонов сказал, что у тебя

предложение есть какое-то относительно переоборудова¬

ния печи, чтобы я помог тебе технически оформить его. —

И, не встретив готовности со стороны нагревальщика, про¬

говорил, пожав плечами: — Впрочем, если не хочешь, —

не надо.

— Ладно, — кратко молвил Антон, — в обед подходи

сюда, скажу.

Но, видя, как технолог, удаляясь, с опаской нарядно

одетой женщины обходил печи, ящики с деталями, прес¬

сы, внезапно и со злостыо решил не разговаривать с ним.

Фома Прохорович, узнав о цели прихода Антипова,

строго посоветовал:

— Нет, ты расскажи ему, Антон, а вдруг из твоей за¬

теи толк выйдет? Ты, брат, этим не шути...

— Еще и премию отхватишь, чудак! — воскликнул

Гришоня.

В перерыв Антипов опять появился у печи и, выслу¬

шав сбивчивые объяснения нагревальщика, принужденно

улыбнулся.

— Опоздал ты несколько. Пойди на молоты, где

штампуют коленчатые валы, там печи именно так и уст¬

роены, как ты говоришь.

— Почему же здесь нельзя так?

— Заготовка ваша коротка, — разъяснил Антипов, бе¬

ря в руки металлическую болванку. — Нужно слишком