Шерлок Холмс и доктор Ватсон

– Вы все правильно угадали, – одобрительно кивнул Дуглас. – Я решил, что мне лучше не связываться с английским законом. Я не знаю степени моей виновности по его мерке. И главное, был такой шанс сбить с моего следа свору убийц! Заметьте, во всей этой истории я не совершил ни одного действия, которого бы стыдился. Я вам сейчас все расскажу, и судите тогда сами. Ни слова, инспектор, я буду говорить правду и только правду. Я не собираюсь начинать с самого начала. Об этом вы узнаете вот отсюда, – Дуглас показал на пачку исписанных листов. – Невероятная история, но так все и было. Скажу вкратце только вот что: существует группа людей, у которых имеется основательная причина ненавидеть меня. Они готовы отдать последний доллар – только бы мне отомстить. Пока я жив и пока живы они, спасения мне нет. Они охотились за мной в Чикаго, я скрылся от них в Калифорнии. Затем пришлось совсем бежать из страны. В Англии я женился и осел в этом тихом, уединенном месте. Я уже стал надеяться, что проведу остаток жизни в покое. Мне не хотелось посвящать жену в свое прошлое. Зачем взваливать на нее такой груз? Ведь она перестала бы спокойно спать, ей всюду бы мерещились убийцы. Думаю, она все-таки что-то подозревала – не так легко хранить тайну от жены. Нет-нет да и сорвется с губ неосторожное слово. Когда вы ее допрашивали, она сказала все, что знала. Так же, впрочем, как и Баркер. В тот вечер, когда здесь разыгралась трагедия, времени для объяснения у меня не было. Теперь она знает все. И я ругаю себя, что раньше не поведал ей всей истории. Но это было очень нелегко, дорогая...

Дуглас взял на секунду ее ладонь в свои и продолжал:

– Я ведь хотел как лучше... Так вот, джентльмены, накануне того рокового дня я ездил в Танбридж-Уэллс. И там на улице мое внимание привлек мужчина. Достаточно было одного взгляда – и я узнал его. Это был мой лютый враг – он гнался за мной все прошлые годы, как голодный волк за оленем. Я сразу понял – быть беде. Спешно вернулся домой и стал готовиться к схватке. Я был уверен, что сумею выйти победителем. В Штатах в середине семидесятых годов мое везение вошло в пословицу. И я не сомневался, что судьба еще не отвернулась от меня. Весь следующий день я был начеку, носа из дома не казал, не выходил даже в парк. Это было разумно, он просто подстрелил бы меня из своего обреза, я и глазом не успел бы моргнуть. К вечеру мост подняли – а я всегда чувствовал себя спокойнее, когда мост поднят, – и я забыл думать об опасности. Мне в голову не могло прийти, что он решится проникнуть в дом и укроется в моем кабинете. Перед сном я как обычно делал обход дома и, войдя в кабинет, сразу почуял опасность. Поверьте, если человек многие годы живет бок о бок с опасностью, у него вырабатывается шестое чувство, которое безотказно дает сигнал при малейшей угрозе. Во всяком случае, я этот сигнал уловил. Не представляю, что меня насторожило. В тот же миг я увидел мысок ботинка под гардиной. Опасность приняла реальные очертания. В руке у меня была свеча, но в дверь лился из холла яркий свет от лампы. Я поставил свечу на стол и бросился к молотку, лежавшему на каминной доске. В это мгновение он и напал на меня. В его руке блеснуло лезвие ножа. Я успел ударить молотком, и нож выпал у него из руки. С ловкостью змеи он метнулся за стол и выхватил из потайного кармана пальто обрез. Щелкнул затвор, но я вцепился в ствол и помешал выстрелу. Мы стали бороться, схватка была смертельной. Ни он, ни я не выпускали ружья – кто выпустит, тому смерть. На какой-то миг оба ствола почти уперлись в его лицо. Не то я нечаянно задел за крючок, не то мы оба хорошенько тряхнули ружье, только раздался выстрел, и Тед Болдвин мертвый повалился на пол. На улице в городе я сразу узнал его, и тут тоже, когда он бросился на меня из-за гардины. Но сейчас его не узнала бы и родная мать. Мне не впервой было видеть насильственную смерть, и все равно меня затошнило. Я стоял, опершись на стол, перед распростертым на полу трупом. В комнату почти вбежал Баркер. Я услыхал шаги жены, бросился к двери и остановил ее. Это зрелище было не для женщины. Я сказал, что скоро поднимусь к ней. Затем в двух словах объяснил Баркеру, что случилось, он сразу все понял. Мы ждали, что вот-вот вбегут слуги, но оказалось, никто в доме выстрела не слыхал. Значит, о происшедшем знали только мы трое. И тут мне пришла в голову мысль. Она буквально ослепила меня своей гениальностью. Рукав на руке убитого закатался вверх, и я увидел пониже локтя выжженное клеймо – знак посвящения в ложу. Смотрите!

Человек, которого мы называли Дуглас, подтянул вверх собственный рукав, и мы увидели такой же знак, как на руке убитого: коричневый треугольник, вписанный в окружность.