Шерлок Холмс и доктор Ватсон

– Вы, без сомнения, слышали, что исчезло обручальное кольцо. У вас есть какое-то объяснение этому? Допустим, что его выследил какой-то старый недруг и совершил преступление, но, скажите на милость, зачем ему понадобилось обручальное кольцо?

Могу поклясться, на какой-то миг губ женщины коснулась легкая тень улыбки.

– Не могу этого понять. Действительно, очень странно.

– Не смею вас дольше задерживать, миссис Дуглас, – сказал инспектор. – Прошу прощения, что пришлось побеспокоить вас в столь трудное время. Несомненно, возникнут еще вопросы; и нам еще не раз придется обратиться к вам.

Миссис Дуглас поднялась, и я еще раз поймал ее быстрый, умоляющий взгляд, который, казалось, вопрошал: «Какое впечатление произвели на вас мои показания?» И взгляд этот был красноречивее всяких слов.

– Красивая женщина, очень красивая женщина, – протянул задумчиво МакДональд, после того как за хозяйкой захлопнулась дверь. – Этот Баркер бывал здесь чересчур часто. А он из тех мужчин, что нравятся женщинам. Он сам признает, что убитый был ревнив. И наверное, ему лучше всех известна причина ревности. И опять же обручальное кольцо. Мимо этого факта не пройдешь. Человек, который сдирает с руки убитого обручальное кольцо... Что вы думаете об этом, мистер Холмс?

Мой друг сидел, подперев руками голову, погруженный в глубокие размышления. Вместо ответа он поднялся и дернул шнурок звонка.

– Эймс, – обратился он к вошедшему дворецкому, – где сейчас мистер Сесил Баркер?

– Пойду посмотрю, сэр.

Эймс тут же вернулся и сказал, что Баркер в саду.

– Вы не помните, Эймс, что было на ногах у мистера Баркера вчера вечером, когда вы вошли в кабинет? – спросил Холмс.

– Помню, мистер Холмс. На нем были ковровые тапочки. Я еще принес ему ботинки, когда он собирался в полицию.

– Где сейчас эти тапочки?

– Они все еще в холле под стулом.

– Прекрасно, Эймс. Нам сейчас очень важно установить, какие следы принадлежат Баркеру, а какие человеку, проникшему в дом с улицы.

– Да, сэр. Позволю себе заметить, я обратил внимание, что подошвы у тапочек мистера Баркера все в крови. Так же, как и подошвы моих ботинок, сэр.

– Это естественно, если учесть состояние комнаты. Отлично, Эймс. Мы позвоним вам, если возникнет необходимость.

Через несколько минут мы были в кабинете. Холмс принес из холла тапочки. Как и сказал Эймс, подошвы были темны от крови.

– Странно! – воскликнул Холмс, стоя у окна и внимательно их рассматривая. – Очень странно!

Быстрым кошачьим движением, так хорошо мне знакомым, он нагнулся и поставил один тапок на кровавый след, темневший на подоконнике. Совпадение было полным. Повернувшись к своим коллегам, Холмс весело улыбнулся.

Лицо инспектора вспыхнуло от волнения. Когда он заговорил, его шотландское «р» зарокотало, точно водили палкой по чугунной ограде.

– Вот здорово! Баркер сам сработал этот след. Какой может быть вопрос! След шире любого ботинка. Потому он и разлапистый. Все теперь ясно. Но в чем суть всей этой игры, мистер Холмс. В чем суть?

– В чем суть игры? – вместо ответа медленно повторил мой друг.

Вайт Мейсон издал смешок и потер пухлые руки, выражая профессиональное удовлетворение.

– Я же говорил, какая-то чертовщина! – воскликнул он. – Ну что, я не прав?

Глава VI ЛУЧ СВЕТА

Три детектива забыли обо всем на свете в жарких профессиональных дебатах. И я решил идти один в наши скромные гостиничные апартаменты.

Неожиданно меня увлекла прогулка по аллеям примыкающего к дому старинного парка. Ровные ряды тисов, причудливо подстриженных по старинной моде, окружали его темной стеной. На живописном пространстве маленькой лужайки были устроены солнечные часы. Я остановился, очарованный умиротворяющей тишиной этого уединенного места. Здесь не существовало ни тревог, ни несчастий. И казалось невероятным, что совсем недалеко отсюда, на полу высокой старинной комнаты лежит в крови изувеченное тело человека.

Однако вскоре выяснилось, что и сюда проникла зловещая тень. Пока я бродил, стараясь успокоить смятенные чувства невозмутимостью природы, мне пришлось стать свидетелем неприятной сцены, грубо вернувшей меня к трагической действительности.

Я уже говорил, что украшением парка были замыкающие его ряды старых тисов. В дальнем конце парка они сливались в сплошную зеленую изгородь. Подходя к тисам, я вдруг услыхал низкий мужской голос, которому то и дело вторил нежный ручеек женского смеха.

Минуту спустя я обогнул край изгороди, и глазам моим предстала пара, сидящая на каменной скамье, – миссис Дуглас, а рядом Баркер. Вид ее меня поразил. В гостиной она держала себя скромно и сдержанно, но не скрывая горя. Теперь же в ее лице от притворной скорби не осталось и следа. Губы дрожали от смеха, и вся она сияла радостью жизни, внимая словам мужчины. Баркер сидел, подавшись вперед, упершись локтями в колени и сцепив пальцы. Ответная улыбка озаряла его красивое самоуверенное лицо. Всего одним мгновением позже заметили они меня и тут же надели свои прежние скорбные личины. Торопливо обменявшись несколькими словами со своей собеседницей, Баркер поднялся и приблизился ко мне.