Северный Удел

– Вон как, – услышал я его шепот.

Из-под пальцев пошел дымок. Сагадеев раскрыл ладонь, и мы втроем увидели, как лоскут почернел, а затем пыхнул искрами, обращаясь неопрятной горсткой сажи.

– Господин Тимаков, – быстро сказал обер-полицмейстер, осторожно отводя ладонь в сторону, – будьте добры, из моего кофра достаньте конверт…

Тимаков привстал.

Желтой вощеной бумаги конверт был извлечен и раскрыл треугольную пасть. Сагадеев, не дыша, стряхнул внутрь сажу.

– Так вот, – сказал он, убрав добычу в кофр. В руках у него появился платок, которым он принялся обтирать пальцы. – Лет сто пятьдесят назад нас стали потихоньку вытеснять из западных краев. Сначала шепотки и косые взгляды, потом проявления народного недовольства, мол, не на тех спину гнем, не хотим такой власти. Затем – убийства. Одиночные, групповые. Взбунтовались уезды и провинции. По городам завспыхивали костры. Высокую кровь отлавливали, признавали порождением Сатаны и жгли. Последнее восстание в Полонии – из той же области. И хорошо, что его удалось погасить.

– Погодите, – сказал я. – Это же низкая кровь…

Сагадеев усмехнулся:

– Бастель, вы иногда, честное слово… А как же вас, высшую, не просто высокую – высшую! – кровь, пленили шахар-газизы Гиль-Деттара?

– Там были специальные люди, – сказал я.

Рассказывать Сагадееву и Тимакову об операции «Навшат» было незачем. Пусть верят в общеизвестное: полюбил молодой офицер ассамейский горный воздух, безрассудно, в одиночку, гонял коня по тропам от одного кишлака к другому, из гарнизона – в заставы, бродил неприкаянно по разрушенной, занесенной песком крепости Маныг-Тир, храбр был и неосмотрителен. Может, смерти искал. А может, встречи с Гиль-Деттаром.

Ну и доискался.

– Специальные люди… – вздохнул Сагадеев. – А в Полонии были обезумевшие толпы. Неуправляемые. Дикие. Не подчинить – только расстрелять. – Он посмотрел на нас с мертвой улыбкой. – Шесть лет, а как вчера…

– А лоскут? – спросил Тимаков.

– Лоскут? Еще до Полонии, в Астурии, а потом и в Пруссии мы столкнулись с организацией, влияние которой распространялось по астурийским кантонам и прусским графствам подобно пожару…

Я нахмурился:

– Не слышал о такой.

– Орден крови освобожденной. Или орден Мефисто.

Я покачал головой.

– Это их лоскут, – сказал Сагадеев. – Низкое искусство. Странное. Недоступное высокой крови. Может, изначально присущее некоторым низкокровным группам. В астурийской Вене мне случилось расследовать дело офицера артиллерийского полка, задушившего себя атласной лентой с такими вот значками.

Лента, подумал я. Лентами женщины подвязывают шляпки. Или платья чуть выше талии. Еще их продевают в рукава. Но в любом случае…

Я расхохотался:

– Ах, Ольга!

– Бастель! – вскрикнул Сагадеев.

– Ах, Татьяна!

Тимаков схватил меня за руку. Заглянул в глаза:

– Вы в своем уме?

– Более чем! – сказал я ему. – Просто мне кое-что стало ясно.

– Не томите, – наклонился, сверкнув глазами, Сагадеев.

– Перед отправлением…

Я в подробностях рассказал про неожиданный визит женщины из соседнего нумера. Забавный и совершенно невинный вроде бы визит.

– А разозлившись, она кинула в меня моим же мундиром. И если лоскут подложила за обшлаг она, в чем я не сомневаюсь, то сделано это было виртуозно.

– Хм, – выслушав меня, обер-полицмейстер задумался.

Тьма снаружи сгустилась – мы въехали в лес.

Запряженные парой лошадки тянули ходко. Дорога шла под гору.

Накрутив фитиль, я прибавил света в лампе. Остроносая тень поползла от Тимакова по шторке. За затылком обер-полицмейстера сверкнули круглые шляпки обивочных гвоздей.

– Что ж, – сказал Сагадеев, оживляясь, – по крайней мере орден выдал себя. Это значит, что они уже имеют некую информацию об убийствах. И, боюсь, достаточно обширную, если лоскут, Бастель, без стеснения подкидывают вам.

– А их цели? – спросил я.

– А как сами думаете?

– Думаю, глобально – свержение государя императора. И великих семей заодно. Ну а локально, скорее всего, охотятся, как и мы, за «пустой» кровью.

Сагадеев кивнул:

– Именно. Узнав, что кто-то может отправлять высшую кровь в небесную Благодать, так сказать, до срока, орден, видимо, решил с этим кем-то свести знакомство. Враг моего врага – мой друг.

– А лоскут? – спросил Тимаков.

– Ну, шансов найти убийц у Бастеля все-таки поболее будет, чем у ордена. А вот проследить, вызвать доверие…

– Мне везет, – скривился я. – Все, похоже, только и делают, что пытаются за мной следить.

– Будем надеяться, что я правильно прочитал значки. – Сагадеев вздохнул. – Хотя все же против высшей крови орден в одиночку слаб. Им нужны толпы. Нужна поддержка.

– Может, отослать одного из блезан с поручением обратно? – сообразил я. – Вдруг мою Ольгу-Татьяну схватят?

– Я думаю, она вас еще найдет, – усмехнулся обер-полицмейстер.

Какое-то время мы ехали молча.

– Какой у нас план действий? – спросил Тимаков.

– Мы приезжаем в поместье, осматриваем место исчезновения моего отца, – сказал я. – И ждем новостей от Муханова.

– Я вот думаю, – произнес Сагадеев, – не собрать ли нам высшие семьи вместе?