Север и Юг

— Потерпите! — проговорил мистер Торнтон, надеясь поддержать гостью. — Сожалею, что попали в наш хаос, но долго это не протянется: еще несколько минут и военные придут на помощь.

— О господи! — неожиданно воскликнула Маргарет. — Это же Бучер! Узнаю лицо, хоть сейчас он и вне себя от ярости. Старается пробиться вперед. Смотрите, смотрите!

— Кто такой Бучер? — невозмутимо уточнил мистер Торнтон и подошел ближе к окну, чтобы получше рассмотреть знакомого Маргарет.

Едва завидев хозяина, забастовщики взревели. Назвать этот звук нечеловеческим — значит, не сказать ничего. Наверное, так ревет ужасное чудовище, мучимое демоническим стремлением добраться до вожделенной жертвы.

Мистер Торнтон на миг отпрянул, пораженный направленной на него мощью организованной ненависти, но тут же взял себя в руки.

— Пусть покричат. Минут через пять… Надеюсь, от этих дружеских приветствий английских братьев по классу мои несчастные ирландцы не умирают от ужаса. Наберитесь мужества, мисс Хейл: еще немного и все закончится.

— Не волнуйтесь за меня, — поспешила заверить его Маргарет. — Но зачем ждать пять минут? Разве вы не можете успокоить этих безумцев? Горько и тяжело на них смотреть.

— Скоро появятся военные и заставят их одуматься.

— Одуматься? Но каким способом?

— Тем единственным, который может привести в чувство людей, превратившихся в диких зверей.

В следующее мгновение выдержка изменила ему.

— Нет, только не это! Они повернули к дверям фабрики!

— Мистер Торнтон, — возбужденно заговорила Маргарет, дрожа от страстного возмущения. — Если вы не трус, немедленно спуститесь во двор. Выйдите и встаньте лицом к лицу с врагом, как подобает мужчине. Спасите ни в чем не повинных ирландцев, которых сами сюда заманили. Поговорите с рабочими по-человечески: с сочувствием и пониманием. Не позволяйте военным применить силу к обезумевшим беззащитным беднякам. Одного из них я знаю. Если обладаете мужеством и благородством, выйдите и поговорите по-мужски.

Пока она буквально выплевывала гневные слова, мистер Торнтон не сводил с нее глаз, а когда замолчала, губы его изогнулись в презрительной усмешке.

— Не сомневайтесь, я пойду. Вот только попрошу вас спуститься вниз и запереть за мной дверь на засов. Мать и сестра нуждаются в защите.

— Ах, мистер Торнтон! Право, не знаю… Возможно, я ошибаюсь… но…

Он не слушал. Быстро спустившись по лестнице, отпер входную дверь и вышел на крыльцо. Единственное, что оставалось Маргарет, это последовать за ним, задвинуть засов и с трепетом в сердце вернуться в гостиную, к дальнему окну. Мистер Торнтон стоял на крыльце: Маргарет поняла это по направлению сотен свирепых взглядов, — но ничего, кроме дикого, удовлетворенного бормотания толпы, слышно не было. Она распахнула окно. Многие из забастовщиков выглядели почти детьми — обозленными неразумными мальчишками, но были и зрелые мужчины — поджарые, как голодные волки в поисках добычи, с жестоким взглядом. Она понимала их чувства. Как и Бучер, эти люди оставили дома голодных детей, надеясь на победу в борьбе за прибавку к жалованью. И вдруг они узнали, что привезли ирландцев, готовых работать на условиях хозяина и отобрать у малюток последние крохи. Маргарет все это понимала: читала правду в безнадежном, отчаявшемся лице Бучера. Если бы мистер Торнтон обратился к людям с простыми словами, позволил услышать его голос, это было бы лучше каменного, полного презрения, враждебного молчания. Возможно, он уже заговорил: гул голосов внезапно стих, превратившись в глухое животное урчание.

Маргарет сорвала с головы шляпку и склонилась, чтобы что-нибудь услышать, но смогла лишь увидеть: даже если мистер Торнтон и попытался что-то сказать, его слова утонули в новом приступе ярости. Он стоял, сложив руки на груди: неподвижный, как монумент, и бледный от подавленного волнения, — а бунтовщики пытались напугать его, заставить поморщиться или хотя бы моргнуть, подстрекая друг друга к насилию. Маргарет интуитивно чувствовала, что спустя мгновение случится непоправимое: первое же прикосновение спровоцирует взрыв. Среди сотен разъяренных мужчин и безрассудных мальчиков может оказаться в опасности жизнь даже такого обладателся несокрушимой выдержки и железной воли, как мистер Торнтон. Еще миг — и буря страстей сметет все границы, все барьеры разума, разрушит понимание последствий. В задних рядах парни уже наклонялись, чтобы снять тяжелые башмаки на деревянной подошве — снаряды, в любую минуту готовые к бою.

Поняв, что сейчас начнется, Маргарет тихо вскрикнула и бросилась вниз по лестнице. С неожиданной силой отодвинув тяжелый засов, она широко распахнула дверь и в то же мгновение оказалась перед бурным мужским морем. Башмаки застыли в руках. На лицах, еще мгновение назад полных решимости, был написан простой вопрос: что это значит? Между ними и их заклятым врагом встала женщина. Заговорить сразу она не смогла, но протянула, словно в мольбе, руки, выжидая, пока восстановится дыхание, потом прохрипела:

— О, только не применяйте силу! Он один, а вас так много.