Север и Юг

От дома в Крамптоне до фабрики на Мальборо-стрит предстояло пройти примерно две мили. Стояла жара. В три часа дня августовское солнце палило без устали и без жалости. Первые полторы мили пути Маргарет не замечала на улицах ничего странного: погрузившись в грустные мысли, привычно лавировала в плотном людском потоке, — однако, в очередной раз свернув за угол, с удивлением увидела необычную толпу. Никто никуда не уходил, все стояли на месте: кто-то молча слушал, кто-то говорил, возбужденно жестикулируя. Пробираясь сквозь плотную человеческую массу, чтобы как можно быстрее добраться до цели, Маргарет не особенно замечала, что творится вокруг, а потому оказалась на Мальборо-стрит прежде, чем поняла, что людьми овладело тягостное раздражение, а атмосфера сгустилась, как воздух перед грозой. Из каждого прилегающего к улице переулка доносился далекий гул множества негодующих голосов. Бедняки, не осмелившиеся выйти на улицу, стояли у дверей и окон своих хижин и молча наблюдали за происходящим. Мальборо-стрит стала средоточием взглядов, выражающих различные, но неизменно сильные чувства. Кто-то смотрел с нескрываемой яростью; кто-то — с откровенной угрозой; кто-то — с сомнением и страхом, а кто-то и с жалобной мольбой.

Подойдя к узкой боковой калитке в глухой фабричной стене — в стороне от больших двустворчатых ворот, — Маргарет позвонила и, пока ждала привратника, услышала первый отдаленный раскат грома, потом увидела, как медленно накатилась темная волна, остановилась, наткнувшись на препятствие, и отхлынула в дальний конец улицы. Еще недавно там приглушенно гудели голоса, а сейчас повисла грозная тишина. Внешние события проникли в сознание, но не коснулись полного личной боли сердца. Маргарет не понимала смысла и значения происходящего, но в то же время остро чувствовала приближение главной жизненной катастрофы — смерть матери и пыталась представить, как это будет, чтобы в нужный момент найти силы поддержать отца.

Привратник осторожно приоткрыл калитку, словно опасаясь вторжения нежданных гостей, и с облегчением перевел дух:

— Это вы, мэм?

Калитка открылась чуть шире, хотя и не полностью, Маргарет вошла, и, поспешно задвинув щеколду, он осведомился настороженно:

— Кажется, народ идет сюда?

— Не знаю. Происходит что-то необычное, но эта улица, кажется, пока свободна.

Она миновала просторный двор и поднялась на крыльцо. С фабрики не доносилось ни звука: не стучал и не вздыхал паровой двигатель, не тарахтели станки, не перекликались пронзительные голоса, — но вдалеке нарастал зловещий гул.

Глава 22. Удар и последствия

Работы мало, хлеб недешев,
И платят плохо нам.
Ирландцы давят тяжкой ношей —
Пора, брат, по домам.

Из народной поэзии

Маргарет проводили в гостиную, принявшую свой обычный упакованный облик. Из-за жары окна оставались полуоткрытыми, а стекла скрывались за венецианскими шторами, так что отраженный от мостовой угрюмый серый свет проникал в комнату и смешивался с зеленоватым верхним светом, отбрасывая на лицо Маргарет отвратительную фиолетовую тень. Хватило одного взгляда в зеркало, чтобы в этом убедиться. В ожидании она присела на диван, но никто не появлялся. Казалось, ветер то и дело доносил какой-то рокот, но ведь ветра не было! В следующее мгновение шум утихал и воцарялась гнетущая тишина.

Наконец в гостиную вошла Фанни.

— Мама сейчас придет, мисс Хейл, а я по ее поручению передаю извинения. Возможно, вам известно, что брат привез рабочих из Ирландии, чем безмерно рассердил местное население. Можно подумать, он не имеет права принимать на фабрику кого захочет. Глупцы сами отказались работать, а теперь до такой степени запугали несчастных голодных ирландцев, что мы боимся выпустить их на улицу. Они попрятались на верхнем этаже фабрики и там же будут ночевать, не то эти звери их разорвут. Сами не работают и другим не дают. Мама заботится об их пропитании, а Джон старается успокоить, потому что некоторые женщины уже плачут и просят вернуть их обратно. А вот и мама!

Миссис Торнтон вошла с непреклонно-суровым выражением лица, и Маргарет пожалела было, что явилась в столь неподходящее время, но поскольку буквально на днях та сама предложила обращаться, если что-то понадобится для матушки, успокоилась. Ее короткое сообщение о цели визита миссис Торнтон выслушала, нахмурившись и плотно сжав губы, а когда Маргарет закончила, некоторое время молчала, потом вздрогнула и вдруг закричала:

— Они уже у ворот! Фанни, скорее позови Джона с фабрики! Они сейчас сломают засов и ворвутся! Да шевелись ты!