Сеть Алисы

— Вряд ли он обеспокоит немцев личной мелочью. Нет, он прибережет их расположение для чего-нибудь серьезнее. Наверное, просто уволит меня. Он не п-привык, чтоб ему отказывали.

— Подыщем тебе другое место, — сказала Лили, но Эва покачала головой:

— Такого, как «Лета», больше не найти. Где еще дважды в неделю добудешь ценную информацию? Где еще я бы узнала, на к-к-к… — Она заколотила себя кулаком по коленке, чтоб слово выскочило, — …к-какой путь прибудет поезд кайзера? — Эва глубоко затянулась и так закашлялась, что потекли слезы. — Тебе нужен свой человек в «Лете».

— Верно, — согласилась Лили. — Думаешь, за отказ он уволит?

— Полагаю, да.

— Тогда есть только один вариант. — Лили запрокинула голову и выпустила дымное колечко. — Ты переспишь с Борделоном?

Эва разглядывала огонек папиросы.

— Если потребуется.

Даже полегчало, когда она это произнесла. Слова эти вертелись у нее в голове, пока она со всех сторон обдумывала ситуацию. Подобный вариант вызывал отвращение и пугал. И что теперь, ничего не делать, раз страшно?

— Когда мужчина его возраста домогается семнадцатилетнюю, как он думает, девушку, то рассчитывает полакомиться целкой, — буднично сказала Лили. — Ты отвечаешь этим запросам?

Эва почувствовала, что непринужденный ответ ей не дастся, поэтому просто кивнула, уставив взгляд в пол.

— Твою же мать! — Лили загасила окурок. — Если ты и впрямь на это пойдешь, придется так ублажить мужика, чтоб он захотел продолжения. Иначе выйдет, что ты лишь втридорога купишь отсрочку от увольнения.

Эва понятия не имела, что значит «ублажить мужика», — воображение иссякало, едва она представляла, как Борделон расстегивает ее ладно скроенную блузку. Наверное, она побледнела, потому что Лили спросила:

— Ты вправду на это готова?

Эва снова кивнула.

— Я с-с-с-с… — Слово застряло намертво, не помогли и удары кулаком по полу. Оставив попытки, Эва громко выругалась: — Вот же, бля! — Казалось, первое в жизни ругательство вслух распустило тугие узлы в ее горле.

Теперь кивнула Лили.

— Давай закурим по второй и поговорим о технических моментах. Мужчина, который берет в любовницы целку, либо захочет превратить ее в многоопытную тигрицу, либо потребует, чтоб она всегда оставалась невинной скромницей, безропотно позволяющей себя растлить. Внимательно за ним наблюдай и подчиняйся его желаниям. Но есть и такое, что понравится любому мужчине… — Лили перечислила специфические любовные приемы, Эва, красная как рак, их запоминала.

Неужели придется делать это? И это?

Да, чтобы сохранить работу в «Лете». И она все это сделает.

Эва гадливо сморщилась.

— Просто подмечай, что ему нравится, и делай это, только и всего. — Лили похлопала ее по руке. — Теперь вот что: ты хоть знаешь, как предохраниться от залета?

— Да.

Эва хорошо помнила, как однажды ночью она, двенадцатилетняя, зашла в ванную и застала мать за странным делом: расставив ноги, та орошала себя из резиновой груши с трубкой. «Я больше не хочу рожать от этой сволочи», — рявкнула мать, кивнув на стенку, из-за которой доносился храп отца. Видимо, спринцеванье сработало — Эва была единственным ребенком в семье.

— Ничто не даст стопроцентной гарантии. — Лили как будто прочла ее мысли. — Будь осторожна — беременная шпионка никому не нужна. Придется срочно переправлять тебя в Англию, потому что женщине, которая понесла от предателя, здесь жизни не будет.

Перспектива невеселая. Эва отогнала мрачные мысли и задала конкретный вопрос:

— А у тебя вот так бывало — против воли?

— Раз-другой я сидела на корточках перед немецким постовым, чтоб пропустил через границу.

Еще десять минут назад Эва ничего не поняла бы, но теперь благодаря откровенному курсу Лили уразумела, о чем речь. Хотя ей было трудно представить, что руководительница шпионской сети приседает перед незнакомым мужчиной, расстегивает ему ширинку и…

— И как… оно?

— Солоно, — усмехнулась Лили, но улыбка ее быстро угасла. — Ладно, проехали.

Шпионки обменялись мрачными взглядами. Эва запрокинула голову и глубоко затянулась папироской. Пожалуй, ей нравится курить. Если жизнь опять сведет с хозяйкой пансиона, ярой противницей табака, пусть эта дура идет к чертовой матери.

— Но почему на курсах в Фолкстоне никто даже не н-намекнул, что можно столкнуться с чем-нибудь подобным?

— Там этого не знают. И ты, если хватит мозгов, никому ничего не расскажешь. — Взгляд Лили стал очень серьезен. — Делай свое дело, только не докладывай капитану Кэмерону, майору Аллентону и прочим о деталях его исполнения.

Эву аж передернуло, когда она представила этакий доклад Кэмерону: ради информации я легла в постель к предателю.

— Умру, но не скажу!

— Правильно. Иначе сразу выйдешь из доверия.

Из всего услышанного за вечер это, пожалуй, было самым удивительным.

— П-почему?