Сеть Алисы

— Но теперь-то скажешь? — Следом за ней я вошла в лифт. — Мы уже на неделю выбились из графика и к намеченному сроку домой не вернемся.

Коридорный внес наш багаж, мать изготовилась нажать кнопку.

— Просто меньше побудем в Париже. Домой приедем вовремя, не дав никаких поводов для беспокойства.

— Сразу домой? Ты обещала, что после Веве мы займемся Розой. Съездим в Лимож…

— Об этом поговорим дома. — Мать улыбнулась, лифт поехал вниз. — Выберем удобное время.

— Удобное? — Я уставилась на мать. — А чем неудобно сейчас? Мы уже здесь.

— Милая… — Мать глазами показала на коридорного, заинтересованно слушавшего непонятную английскую речь.

Мне это было безразлично.

— Нельзя просто вернуться домой, когда я уже кое-что выяснила.

— Это не наша забота. Всем займется твой отец.

— Почему? Я провела большую работу не хуже, чем…

— Это неудобно, — рявкнула мать. — Нам некогда гоняться за призраком. Обо всем позаботится отец. Я его попрошу. Позже. Когда вернемся домой.

Позже. Вечно «позже». Во мне закипала злость.

— Ты же обещала.

— Да, знаю…

— Пойми, для меня это важно. — Я пыталась пробиться к матери. — Не сдаваться, пока…

— Никто не сдается, милая.

— Что-то не похоже. Ты обо всем забудешь, едва мы окажемся по другую сторону Атлантики. — Я повысила голос. — Когда не надо будет так легко дать и тотчас нарушить обещание.

Лифт прозвонил, двери разъехались. Мать ожгла взглядом коридорного, который подхватил наш багаж и устремился к стойке портье.

— Так что? — наседала я.

— Здесь не место для дискуссий. Прошу тебя, хватит этой мельтешни, ступай за мной.

— Мельтешни? — Я двинулась следом. — Ты считаешь это мельтешней?

Мать резко обернулась, одарив меня натянутой улыбкой.

— Послушай, тебе мало неприятностей с отцом? У меня они тоже будут, если мы не вернемся к сроку. Поэтому перестань скандалить, пожалуйста. Идем.

Я смотрела на мать. Смотрела молча. Моя красивая самонадеянная матушка кусала идеально накрашенные губы, беспокоясь о возможных неприятностях с мужем. Она не осмелилась сказать ему, что я сбежала в Лондон. И боялась уведомить, что мы на неделю запоздаем. Она готова на все, лишь бы запихнуть меня в поезд до Веве. Точно девчонка, которая врет напропалую, стараясь избежать трепки. Если мать не доставит меня домой вовремя и с плоским животом, у нее возникнут неприятности.

С ней я всегда себя чувствовала ребенком. Но теперь, глядя на нее, ощутила себя взрослой.

— Значит, ты не собираешься искать Розу. — В тоне моем не было вопроса.

— Потому что она умерла! — выкрикнула мать. — И ты это прекрасно знаешь!

— Возможно. Даже скорее всего. — Я злилась, но хотела быть справедливой. — Однако предположений мне мало, и ты обещала, что мы обо всем дознаемся. Хотя бы ради моего душевного покоя. — Я помолчала. — Если отец не захочет возобновить поиски, ты надавишь на него? Скажи честно.

Мать шумно выдохнула.

— Пойду расплачусь за номера. А ты возьми себя в руки.

Цокая каблуками, она сердито засеменила к стойке. Я осталась возле нашего багажа, чувствуя себя разбитой вдребезги. И тут в другом конце холла увидела Розу. Не настоящую, конечно, а угрюмую прыщавую девочку, которая, привалившись к широкому подоконнику, дожидалась родителей, оформлявшихся в отель. Лицо ее читалось неясно из-за ореола над светлыми волосами, сотворенного солнечным лучом, и на секунду я поверила, что это она, Роза, смотрит прямо на меня и покачивает головой.

Ты не ребенок, Чарли, — услышала я ее голос. — И не трусиха.

Она-то всегда была храброй. Даже если боялась одиночества, как в тот день, когда нас забыли в прованском кафе. Храбрость никогда ей не изменяла. Оказавшись в моем нынешнем положении, она ужаснулась, однако не уступила родителям, предлагавшим «все уладить». Как бы ни было страшно, она родила и одна поднимала ребенка.

Вы-то чего хотите? — эхом прозвучал вопрос Финна из давешней ночи.

Хочу быть смелой, — подумала я.

Знаешь, что сделай? — посоветовала Маленькая Неурядица. — Составь и реши уравнение: Х на Х равняется храбрости.

Мать защелкнула сумочку и отшагнула от стойки. Мне стало нехорошо. Я же ничего не знаю о младенцах. Маленькие и беспомощные, прожорливые и хрупкие, они жутко пугали. Особенно тот, что во мне. Я к нему не готова. Совсем.

Подошла мать. Я набрала воздуху в грудь.

— Я не поеду в Швейцарию.

Выщипанные брови матери изогнулись дугой.

— Что?

— Процедуры не будет.

— Шарлотта, не начинай. Обсуждение закончено. Ты согласилась…

— Нет. — Голос мой был как чужой. — Я не избавлюсь от ребенка. Я его сохраню.

Казалось бы, должно накатить облегчение типа катарсиса. Ничего подобного. Тошнота и страх. А еще хотелось есть. Зверски. Сейчас я тебя покормлю, — на пробу сказала я Маленькой Неурядице.

Идея, похоже, ей понравилась.

Бекон, — откликнулась она.

Пожалуй, надо придумать ей имя, а то что это — М.Н.?

— Шарлотта, мы обе знаем, что другого варианта нет, поэтому…