Семь камней

– Нет, – ответил он и бросил грустный взгляд на маленького Роджера. – Пока нет. Я два года не виделся с женой.

– Лучше поздно, чем никогда, – сказал резкий голос, и Марджори с удивлением обнаружила, что он принадлежал ей. Она поставила чашку, подтянула чулок, болтавшийся вокруг ее лодыжки, и посмотрела на капитана Рэндолла. – Что вы принесли мне? – спросила она, стараясь говорить со спокойным достоинством. Не получалось, ее голос звучал словно битое стекло, даже она сама это понимала.

Капитан Рэндолл осторожно взглянул на нее, но взял коробочку и протянул ей.

– Это для лейтенанта Маккензи, – сказал он. – Знак отличия «Дубовые листья». От военной разведки. Присуждается посмертно за…

Она с трудом выпрямилась и откинулась на подушки, качая головой:

– Мне не нужно это.

– Что ты, Марджори? – испугалась мать.

– И мне не нравится это слово. «Посмертно» – не говорите его.

Она не могла избавиться от мысли, что Джерри почему-то был внутри коробочки – эта мысль сначала показалась ей ужасной, а потом утешительной. Капитан Рэндолл положил коробочку, очень медленно, словно она могла взорваться.

– Я не говорю его, – мягко возразил он. – Впрочем, мне хочется сказать… Я знал его. Вашего мужа. Очень недолго, но знал. Я пришел сам, потому что хотел сказать вам, каким он был храбрым.

– Храбрым. – Это слово было у нее во рту словно галька. Ей хотелось плюнуть в капитана этой галькой.

– Конечно, он был храбрым, – твердо сказала ее мать. – Слышишь, Роджер? Твой папа был хорошим человеком и к тому же храбрым. Помни об этом.

Роджер не слушал бабушку и пытался слезть на пол. Та неохотно отпустила его. Он метнулся к капитану Рэндоллу и схватился за его отглаженные брюки обеими руками – грязными, в масле сардин и хлебных крошках. У капитана дернулись губы, но он даже не пытался отстранить от себя Роджера, просто погладил его по голове.

– Кто у нас хороший мальчик? – спросил он.

– Лыб, – твердо сказал Роджер. – Лыб!

Марджори увидела озадаченное лицо капитана и внезапно чуть не засмеялась, хотя камень в ее сердце по-прежнему остался.

– Это его новое слово, – пояснила она. – «Рыба». Он не умеет говорить «сардина».

– Это… Деем! – сказал Роджер, сверкнув на нее глазами. – Лыыыыбаа!

Капитан громко засмеялся и, достав носовой платок, заботливо вытер мордашку Роджера, а потом стал вытирать его маленькие ручки.

– Конечно, это рыба, – заверил он Роджера. – Ты умный парень. И хороший помощник твоей мамочке, я уверен. Вот, я тут принес вам к чаю. – Он порылся в кармане и достал маленькую баночку джема. Клубничного джема. У Марджори до боли сжались слюнные железы. Сахар давно уже выдавался по карточкам, а джем она не пробовала уже…

– Он хороший помощник, – отозвалась мать, решительно поддерживая беседу на должном уровне, несмотря на странное поведение дочери. Она избегала взгляда Марджори: – Милый мальчик. Его зовут Роджер.

– Да, я знаю. – Он взглянул на Марджори. – Ваш муж говорил мне. Он был…

– Храбрый. Вы уже сказали. – Внезапно что-то щелкнуло. Ее полузастегнутая подвязка. Но после этого она выпрямилась и сжала кулаки на тонкой ткани. – Храбрый, – повторила она. – Они все храбрые, правда? Все до одного. Даже вы – правда?

Она слышала, как охнула ее мать, но не могла остановиться.

– Вы все должны быть храбрыми и благородными и… и… безупречными, не так ли? Ведь если ты слабый, если есть трещины, если ты выглядишь не так, как надо, – ну, тогда все может развалиться, правда? Так что никто из вас не станет так делать. Или если кто-то сделает что-то некрасивое, остальные это прикроют. Вы никогда не сделаете что-либо, не важно что, потому что вы не можете делать это; все остальные плохо подумают о вас, и вы не можете позволить себе это, о нет, не можете.

Капитан Рэндолл пристально глядел на нее озабоченным взглядом. Возможно, решил, что у нее расшалились нервы, – возможно, он был прав, но разве это имело значение?

– Марджи, Марджи, милая, – бормотала мать, невероятно смущенная. – Не надо говорить такие вещи капи…

– Вы заставили его это сделать, не так ли? – Марджори вскочила на ноги и встала над капитаном, заставляя его поднять на нее глаза. – Он говорил мне. Он говорил мне про вас. Вы пришли и попросили его это сделать – что-то такое, отчего он погиб. О, не беспокойтесь, он ничего не сказал мне про ваши чертовы секреты – не такой он человек. Он был летчиком. – Она тяжело дышала от ярости и даже замолчала, чтобы перевести дух. Роджер съежился и прильнул к ноге капитана; Рэндолл невольно обнял мальчика, словно защищая его от гнева матери. Сделав усилие, она заставила себя замолчать, и, к ее ужасу, по ее лицу полились слезы.

– И теперь вы пришли и принесли мне… и принесли мне…

– Марджи. – Мать встала рядом с ней; ее тело в поношенном передничке было теплое, ласковое и успокаивающее. Она сунула в руки дочери чашку чая и встала между Марджори и капитаном, несокрушимая, словно боевой корабль.