Седьмого в тринадцать

– Занималась контрпропагандой в тылу врага. Может быть, слышали о той листовке, в которой красные обещали казачеству поголовное уничтожение от мала до велика и отдачу всей их земли иногородним? От имени Реввоенсовета «Эр-Эс-Эф-Эс-Эр»26?

– Кое-что слышал…

– Она вызвала потрясающий эффект. Наши авиаторы разбрасывали ее с аэропланов, и в результате целые казачьи станицы клялись умереть, но не сдаться. И не сдавались.

Ушаков ослабил шарф. Ему вдруг стало душно.

– То была идея госпожи Вяземцевой, текст тоже ее, – сообщил генерал.

– Вы только это хотели сказать мне? Кстати, куда мы едем? – спросил штабс-капитан после паузы.

– Конечно, не только это. Варламов, чуть помедленнее! – крикнул Бабушкин извозчику.

– Так что же тогда?

– Хочу обсудить с вами некоторые подробности работы вашего отдела.

– Прошу извинить, господин генерал, но информировать вас ни о чем не стану, – тут же парировал Ушаков.

Бабушкин сделал мягкий жест рукой, как на несмышленого ребенка: полноте, мол.

– Сергей Иванович, – обратился он к Ушакову совсем по-свойски, – скажу вам честно: информировать и без вас есть кому. Я просто хочу, чтобы вы задали себе несколько вопросов.

– По-прежнему не понимаю вас.

– Сначала послушайте. Вас еще не удивило настойчивое желание полковника Зыкова сосредоточиться исключительно на ликвидации эсеровского подполья?

– Оно считается главной угрозой сегодня, – возразил сотрудник контрразведки.

– Считается где, кем?

– Наверху, как я понял. Такого мнения придерживается адмирал.

– Адмирал сам вам об этом заявил? Или вы знаете об этом только со слов своего шефа?

Крыть контрразведчику было нечем.

– А вы знаете, что в Москве в последние две недели резко активизировались красные? Да или нет?

– Не имею сведений, – сознался Ушаков.

– Верно, не имеете, и отдел ваш не имеет. Держу пари, что не видели упоминания ни в одной сводке.

Молчание офицера явилось лучшим ответом.

– А по сведениям Особого отдела, в столицу пожаловал один из опытнейших боевиков, которыми когда-либо располагали большевики. Прибыл не один, с группой товарищей.

– Кто он?

Генерал-майор полез во внутренний карман шинели, выудил крохотную фотокарточку. Из своих рук показал ее Ушакову.

– Лучшего фото, к сожалению, не сохранилось. Это из материалов следственного дела. Смотрите внимательно, вдруг пригодится.

На Ушакова с маленького квадратика желтоватой фотобумаги глядел жгучий брюнет кавказской внешности. Модные, слегка подкрученные вверх усы, округлая бородка, густой чуб с пробором на левую сторону. Боевик явно ухаживал за собой. Но не это привлекло повышенное внимание контрразведчика. Самой важной деталью фотографии были глаза. Большие, темные, очень внимательные, они были наполнены какой-то глубокой печалью. Если бы Ушаков не знал, чей это портрет, он мог бы решить, что перед ним лицо духовного звания.

– Симон Аршакович Тер-Петросян, он же Камо, – прокомментировал Бабушкин. – Более отчаянного террориста мы в корпусе жандармов, пожалуй, и не знали. Главный специалист по «эксам» – вооруженным налетам на инкассаторов и банки. Четыре смертных приговора, из них последний был заменен двадцатью годами каторги по случаю юбилея династии Романовых. В Берлине, попавшись в руки местной полиции, симулировал сумасшествие, да так ловко, что одурачил ученых психиатров. В конце концов, сбежал из клиники.

Ушаков только головой покрутил.

– Ни с какой опасностью Камо не считается. Дерзок невероятно, в то же время хитер и осторожен. Огнестрельным и холодным оружием владеет виртуозно. Эта птица – высокого полета, на мелочи не разменивается, – завершил краткий рассказ генерал-майор.

– А чем занимался при Совдепии?

– Работал в ЧК. По неподтвержденным данным, бывал у нас в тылу. Сейчас подчиняется непосредственно Петерсу, заместителю покойного Дзержинского.

– Не тому ли Петерсу, который свирепствовал в Петрограде и Киеве?

– Ему. Если Дзержинский был мозгом террора, то Петерс – его топор. Поймать Якова Христофоровича это значит парализовать всё их подполье. Он – их настоящий горком.

Переварив услышанное, штабс-капитан спросил еще:

– Откуда вы знаете про Камо и остальное?

– У нас ведь тоже есть своя агентура, – лаконично ответил Бабушкин.

Тем временем снег поскрипывал под полозьями, крытый экипаж катил и катил куда-то по московским улицам.

– Господин генерал, благодарю вас, но мне пора обратно в министерство, – спохватился Ушаков.

– Принять участие в нашей операции не желаете? – прищурился генерал.

– В какой операции?

– В операции Особого отдела. Будем брать Камо и его группу.

Глава восьмая Двое с чердака

На штурм особняка в Староконюшенном переулке генерал-майор Бабушкин не пошел и штабс-капитана Ушакова не пустил.

– Справятся без меня, и вы себя поберегите, – оставшись в экипаже в паре кварталов от дома, сказал он.

Оба напряженно ждали выстрелов и, возможно, взрывов. Время тянулось, как резина, никакие посторонние звуки не нарушали покой Пречистенки. Наконец, пронзительный свист разнесся в морозном воздухе. Агент Варламов, талантливо игравший извозчика, без подсказки рванул на себя вожжи.