Сделай ставку и беги

За три года службы Антон Негрустуев дослужился до капитана и как подающий надежды был переведен с Петровки в министерство. В Главном следственном управлении МВД Антона определили в методический отдел и в обязанности вменили аналитику преступности в сфере частного бизнеса, – можно сказать, попали в десятку.

За дело, которое он сам полагал чрезвычайно нужным, Антон взялся энергично. Ездил по стране, изучал уголовные и административные дела, встречался с предпринимателями и представителями местных властей. И всё вернее убеждался, что повсеместно происходит откат: едва зародившееся кооперативное движение, давшее всплеск предпринимательской инициативе и надежду на появление среднего класса, глохнет. Да даже не глохнет. Попросту выкорчевывается. С помощью поборов, налогов или – с чем Антон сталкивался особенно часто – сфальсифицированных уголовных дел. Подобных своему собственному. Такие дела находил он во множестве. Во всех областях и районах. Возбуждали их без команды сверху. Не сговариваясь. С завидным единодушием. И с редкостным упорством и изобретательностью доводили до суда.

Иногда Антону удавалось спасти какого-нибудь безвинного бедолагу. Но чаще попытки столичного проверяющего противодействовать произволу встречали на местах резкий, колючий отпор. Вплоть до упреждающих жалоб в министерство.

Зато буйными крапивными зарослями расцвели те, кто присосался к госпредприятиям, и через подставные фирмы выкачивал из них оборотные средства, обрекая на умирание. И при этом щедро «отстегивал». Этих никто не трогал. Еще и потому, что в устаревшем уголовном кодексе попросту отсутствовали нормы, позволяющие карать новую разновидность воров.

Схлопотав пару выговоров за превышение должностных полномочий, Антон окончательно уяснил, что ситуацию можно выправить, лишь обновив уголовное законодательство. О чем написал рапорт и, как положено, передал по команде начальнику отдела Игнатьеву. Начальник отдела, хмыкнув, предложил ему заниматься прямым делом. Он написал следующий, на имя начальника ГСУ, – с тем же результатом. Третья и последняя служебная записка была передана настырным следователем прямо в секретариат министра.

Ближе к обеду Негрустуева вызвали к заместителю начальника Главного следственного управления генерал-майору Кожемякину. Сосед Негрустуева по кабинету подполковник милиции Сашка Плешко с досадой глянул на часы, – он сам с нетерпением ждал вызова к начальству с тем, чтоб сразу после этого свинтить со службы в торгово-закупочную фирму, в которой втайне подрабатывал консультантом.

Утром начальник отдела Игнатьев передал Сашке срочное поручение, – министру для отчета на Верховном Совете потребовалась аналитическая справка о необходимости отмены смертной казни.

– Почему собственно отмены? – вяло удивился Сашка. – Накануне на коллегии министр ратовал за усиление наказаний. И вдруг – здрасте-пожалуйста.

– А я почем знаю? Должно быть, поспели новые веяния, – огрызнулся Игнатьев. – Не нашего это ума. Сделаешь, как обычно, на двух-трех листах. Сначала обоснование. Что-нибудь – «в свете демократизации, гласности. Гуманность, прочие ля-ля». На последней странице вывод – «в демократическом государстве, интегрируемом в европейское сообщество, такой пережиток как смертная казнь недопустим». Главное, чтоб через два часа было готово, – Кожемякин ждет.

– Надо – будет, – безразлично пробурчал Сашка.

Уже через час Плешко победно потряс перед Антоном тремя наспех исписанными листами:

– Готово дело! Писучий я все-таки человек.

Заметив, что сосед отвел глаза, Сашка рассердился.

– Неча рожу кривить. Мы люди служивые. Что сказано, то выполняем. Желаете обоснование, чтоб рэкетиров из тюрем в Верховный Совет пересажать, или доказать, что педерасты – самая что ни на есть правильная ориентация, пожалте-заполучите. Сделаю. Как в преферансе, – какова сдача, таков и снос. А вот насчет того, чтоб душу в ваши игры вкладывать, – это пардон. Моя душа сама по себе. Не аттестованная. Да и не нужны никому ни душа наша, ни мысли. Это ты у нас, Антоша, норовишь начальство вразумлять. Потому что зеленый еще. По сусалам не получал.

Когда выяснилось, что Кожемякин вызывает Негрустуева, Плешко с сочувственной насмешкой оттопырил нижнюю губу:

– Похоже, добралась твоя докладная до верхов. Теперь по полной программе огребёшь. Прими дружеский совет, – Кожемяка сперва начнет по своему обыкновению блажить, так ты не выступай. Перетерпи. Потом покайся. Тогда, глядишь, пар выпустит, да и спустит на тормозах.

По части кулуарных хитроспелений Сашка слыл большим докой и, конечно, был прав. Но ни отмалчиваться, ни тем паче каяться Антон не собирался. Не для того через голову прямого начальства направил рапорт на имя министра, чтоб пойти на попятный.