Сапфировый альбатрос

«Потом он стал просить: „Увези меня, Верочка! Везите меня в Ленинград, в больницу!“ Он так хотел жить! Он не хотел умирать!»

«И в тот же день он первый раз сказал: „Я умираю, Верочка!“

„Что ты? Что ты говоришь? Это невозможно… Тогда и я умру!“»

«Вот его слова в промежутках между кислородом и уколами:

„Я очень устал… Что случилось? Почему не проходит? Я же бросил курить!“

„Упустили… упустили…“

„Я хочу работать… Дайте мне работать!“

Потом: „Я не могу работать“.

И я успокаивала его: „Отдохнешь, поправишься, будешь работать, не волнуйся, успокойся“».

«В 3.50 ночи, когда ему делали уколы: „Положите меня спать скорее… Скорей, скорей… Не троньте меня! Пусть я уйду… Скорей, чтоб я ушел…“ „Скорей поддержи“.

„Туши свет“.

„Я устал… Устал… Не надо больше меня трогать“.

„Не троньте меня больше!“

Вдруг отчетливо, ясно: „Оставьте меня в покое. Закройте двери… Уйдите от меня… Ай… Уйдите… Уйдите… Уйдите… Не надо… больно… Хватит… Хватит… Не надо больше…“»

«„Мишенька, это наша земляничка, видишь, какая крупная! Лучше Дуниной. Кушай!“ И он посмотрел так сознательно, как будто даже улыбнулся довольный. Я стала класть ему ягоды в рот. И он жадно и с удовольствием кушал».

«Бедняжка, бедняжка — он хотел спастись, он думал: беда в том, что он мало ест, он стал есть больше. Он бросил курить, стал есть — он не хотел умирать, он хотел жить, жить!..»

«Валя рассказал потом, что он сказал ему: „Достань из пиджака бумажник, деньги“. И дал ему 1000 рублей. Потом вдруг протянул к нему руки, крепко-крепко пожал его руку, так сознательно посмотрел в глаза и сказал: „Валичка, я умираю… Прощай, мальчик!“ И после этого он начал задыхаться».

«Ему давали дышать кислородом, сменяли подушку за подушкой».

«Когда я поняла, что это конец, что началась агония, я пришла в такое отчаяние, почти потеряла рассудок».