Рыцарь без меча

— Проклятие — опасная вещь. Оно может покарать виновного — или вернуться к тому, от кого исходило.

— Вот и посмотрим, куда оно направится. Судьба не даст ему заблудиться.

Гидеон встретил его взгляд. «Какие у него странные глаза. Холодные, внимательные, намешливые, безжалостные. И в то же время сухие, безучастные… Таких глаз не бывает у людей, которые кого-то или что-то любят. Ему нечего терять. Чего он хочет? Чего ищет?..»

— Ты пишешь стихи? — поинтересовался Морбед.

— Нет. Разумеется, меня учили стихосложению, но я не поэт. А почему ты спросил?

— Да просто ты похож на начинающего поэта.

— Я размышляю о твоих словах, — отозвался Гидеон задумчиво, словно не заметив колкости. — Думаю, что в жизни для меня важнее всего.

— И что же?

— Честь нашей семьи. Если бы кто-нибудь осмелился посягнуть на дядину власть, я бы ему отомстил.

— Убил бы?

«Никогда не поймёшь, говорит он серьёзно или издевается», — раздражённо подумал Гидеон и ответил, стараясь казаться спокойным:

— Да. Измену и предательство карают смертью.

— Какая прелесть. Звучит, как реплика из героического романа. А ты никогда не думал о том, что бывают покушения из благородных побуждений? Восстать против тирана — чем не подвиг?

— Если на короля покушается подданный, это измена. Если близкий родственник — предательство. Войну принято объявлять открыто.

— Война — это война, в ней главное — победа. Вот и сейчас моя взяла, — улыбнулся Морбед.

Гидеон внимательно посмотрел на шахматную доску и сделал ход.

— Ничья.

— Ах, этого твоего рыцаря я и не заметил… Надо же, действительно ничья! Сыграем ещё?

— Не стоит. Разве ничья — плохой финал?

— Не устаю восхищаться твоим миролюбием. Ты, часом, не служишь Миру Неба?

— Нет, Морбед. Я служу королю. Мне вот интересно, кому служишь ты?

— Никому. Я никому и никогда не клялся в верности. Кроме их памяти, — он показал на свой медальон.

— Можно посмотреть?

Морбед снял медальон и протянул ему. Гидеон раскрыл замочек и увидел два мастерски выполненных миниатюрных портрета. Слева был узколицый брюнет с прямым, острым носом и внимательным, колючим взглядом серых глаз, а справа — красивая зеленоглазая шатенка. На её лице играла едва заметная улыбка, то ли надменная, то ли задумчивая.

— Ты очень похож на отца, — отметил Гидеон, возвращая медальон Морбеду.

— Приятно слышать. Кстати, а где твой отец? Я хотел его повидать.

— Уехал по делам.

— Куда?

— К весне вернётся.

— Понятно. Ну конечно, зачем мне знать, где Аксиант? Спасибо, Гидеон! Ты настоящий образец хороших манер! Я понял свою бестактность. Полностью осознаю её и глубоко раскаиваюсь.

— Морбед, я не могу понять, зачем ты всё время паясничаешь?

— А как ещё общаться с людьми вроде тебя?

— Не мог бы ты выражаться яснее? — процедил Гидеон.

— Ну вот, тебе до сих пор непонятно. И ты ещё спрашиваешь…

— Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты наглец? Нет? Раз нет, то я тебе скажу, что ты — наглец!

Морбед поднял голову и внимательно посмотрел на Гидеона.

— А если ты сейчас опять сделаешь вид, что не слышал, — продолжал Гидеон, — я добавлю к этому определению ещё одно: ты грязный плебей, у которого нет ни гордости, ни достоинства! Ты думал, что можно безнаказанно издеваться надо мной и за глаза смеяться над дядей? Думал, что тебе это сойдёт с рук? Нет, Морбед. Порядочные люди отвечают за свои слова! И ты ответишь за каждое своё слово!

Морбед долго рассматривал его, как картину, спокойным изучающим взглядом. Наконец произнёс:

— Какой же ты дурак! Какой дурак… Первый раз встречаю такого. Ты хоть немного осознаёшь, кому ты это говоришь? Запомни, Гидеон: я не прощаю даже брошенного на меня косого взгляда, не то что прямого оскорбления. Впрочем, сегодня я добр. Если ты немедленно извинишься передо мной, я постараюсь забыть то, что только что слышал.

— Не прощаешь? Отлично. Значит, ещё не всё потеряно. Давай разберёмся, как принято — и будем квиты!

— Как принято где? Здесь у вас? Дуэль на мечах? Дорогой мой, я, в отличие от тебя, давным-давно вышел из детского возраста. И не буду пачкать руки дуэлью с тобой хотя бы из уважения к памяти отца! Я отомщу тебе по-другому, по-своему. Я же говорил тебе, что никому не служу и живу по собственным законам. Я же предупреждал тебя… Ну что ж. Теперь пеняй на себя. Знаешь, что тебя ждёт? Ты заплатишь мне за то, что только что сказал, часами, днями мучений! Ты не просто умрёшь. Ты будешь орать от боли, ты будешь сам звать к себе смерть. Но она не будет торопиться, — пообещал Морбед почти ласково и похлопал Гидеона по плечу.

— Я убью тебя!

— Трепещу от страха. Теперь не смогу ни есть, ни спать, — улыбнулся Морбед и вышел.

Гидеон вспомнил все ругательства, какие знал. Потом, дрожа от гнева, отшвырнул ногой стул. Он упал с грохотом.

* * *

Рэграс был у себя в покоях, когда к нему влетел Гидеон, бледный, с горящими глазами. Планшет подбежал к нему, виляя хвостом и ожидая, что его погладят, но Гидеон даже не заметил пса.

— Что с тобой? — удивился король. — Встретил в коридоре привидение?