Рико, Оскар и разбитое сердце

Бюль ничего не ответил. Я так часто представлял себе, как они счастливо падают друг другу в объятия, обнимаются и целуются! А потом мы все втроем идем куда-нибудь поесть чего-нибудь вкусненького. А потом – покупать джек-рассела. И вот теперь они стояли друг против друга в холодном больничном свете. И молчали. У мамы нервы на нуле и размазанная косметика. У Бюля такой вид, будто он участвовал в «Кто хочет стать миллионером?» и забыл ответ на самый последний вопрос. А я как был, так и остался без собаки.

Пятница Открытые шкатулки

Из больницы мы выдвигались парами. Бюль с Оскаром шли первыми. Они о чем-то сосредоточенно разговаривали. Только я ни слова не понимал, несмотря на Оскаров трубный глас. Это все из-за фрау Далинг. Она объясняла свеженакрашенной Ирине, что произошло. Хотя в машине Ирина и объявила, что знать ничего не желает, но ясно, что с тех пор она передумала. Мама же ее лучшая подруга. А на проблемы лучших друзей глаза закрывать никак нельзя.

Мы с мамой составляли хромую замыкающую группу. Она с костылями и в белом халате, одолженном в больнице. Я как дополнительная опора рядом. Вообще-то с ней хотел идти Бюль. Но я доверил ему нести только пакет с маминым перепачканным платьем. Мама полностью сосредоточилась на хромании, так что я шел рядом и молчал. Все равно в горле у меня застрял здоровущий комок. Внутри него – еще один. И так далее. А в животе снова появилось странное ощущение, после того, как мама сказала, что хочет дома со мной поговорить.

Под навесом у главного входа в больницу мы остановились. Дождь все еще шел. Ветерок нес с Ландверканала речные запахи. На берегу на фоне ночного неба смутно вырисовывались темные ивы. За ними угадывались тени многоэтажных зданий на другом берегу. В пяти или шести окнах горел свет. Кто-то в это время не спит. А, может, так и не смог заснуть. Или уже собирается в такую рань на работу. А может, с кем-то между вечером и утром тоже приключилось нечто странное.

Бюль снова бубнил по мобильнику. Но подслушать, что он говорит, я не мог – он был слишком далеко. Бюль заметил, что я за ним наблюдаю, помахал и улыбнулся. Оскар стоял в паре метров от Бюля. Маленькое светлое пятнышко в полутьме.

Я подошел к нему.

– Про что вы говорили? – спросил я тихо.

– Я отдал ему список и описание дороги к сараю в Бранденбурге. Он договорится с коллегами, чтобы они поехали посмотреть.

– А сам не поедет?

– Нет. Ему еще надо что-то где-то уладить. Но это быстро. Он потом вернется, – Оскар поправил мизинцем очки на носу. – И возьмет меня с собой. Он сказал, твоей маме нужно о чем-то с тобой поговорить. С глазу на глаз.

– А ты не устал?

– Устал вообще-то… – Оскар поколебался. – Заодно посмотрю, вдруг отец уже дома.

– А разве он бы нам не позвонил? Если б уже вернулся?

Рот у Оскара чуть дернулся. Как будто он судорожно старался улыбнуться. Или собирался вот-вот заплакать. Это и был ответ. Я обрадовался, что Бюль снова стал для меня Бюлем, а не одной презираемой буквой. Ведь теперь все свое презрение я мог направить на Оскарова папашу. Вот честно, эти штучки с его дурацкими паузами потихоньку начинали сильно надоедать!

– Вот, – я вытащил из кармана штанов ключ. – Если он вернулся, но тебе опять захочется к нам…

Оскар тихо шмыгнул носом и засунул ключ в карман.

– Завтра я все равно появлюсь, чтоб забрать вещи. И тогда приглашу тебя на мороженое.

У меня в носу тоже зашмыгалось. Но я собрался. Мы же не навсегда расстаемся. Тут Ирина позади нас громко объявила, что забирает фрау Далинг к себе. Мы оба с облегчением обернулись.

– Я вовсе не так уж много выпила, дети, – медленно и отчетливо сказала фрау Далинг. – Просто ужасно устала, и одной мне сейчас будет не очень уютно.

– Вы нам просто замечательно помогли, – сказал Оскар. – Огромное спасибо!

Я энергично кивнул:

– Мисс Марпл бы вами гордилась!

– Очень на это надеюсь! – оживилась фрау Далинг. – А что, не хуже, чем у толстушки получилось, правда?

Мама сделала неуверенный шаг к Ирине и фрау Далинг. Но Ирина предупреждающе подняла руку.

– Таня, я знай, ты хотеть все объясняй, но молчи тихо! Ты мне разочаровать, но я иметь большой русский сердце. Он прощать! У тебе есть тайны, но у тайны есть сильные причины, да?

Мама только и смогла, что кивнуть. На ее глазах блестели слезы.

– Ну вот, я же знать. Ты завтра все объяснить. Или когда идем покупать новый прикид, только чтоб качество лучше. – Ирина презрительно провела по измятой синей ткани. – Теперь это просто половой тряпка.

Мы попрощались с ней и фрау Далинг. А потом смотрели им вслед – две новых подружки, раскрыв зонт, шли под ручку к парковке, где стояла Иринин автомобильчик. И тут подбежал Бюль.

– Сейчас подгоню машину, я быстро, – сказал он. – До дома, конечно, недалеко, но на костылях Тане все равно слишком сложно будет.

Тане?

– Спасибо, Симон, – сказала мама.

Симон?

Я озадаченно смотрел то на нее, то на него. С каких это пор они стали звать друг дружку по именам?

Бюль развел руками.